— Но это ведь то, что ты хотел? — спросила мать.
— Да, — ответил я. — Сложно, но… мне нравится на авиакосмическом.
— Я рада за тебя, — сказала мать.
Она отключила запевший электронной трелью чайник и разлила кипяток по чашкам.
— А подружка у тебя есть? — спросила она.
Я почувствовал, как что-то кольнуло меня в грудь.
— Нет, — сказал я.
Мать покачала головой.
— Со всей этой учёбой даже на девушек нет времени? — сказала она. — Нельзя так. Такое время сейчас у тебя…
Она поставила передо мной чашку с дымящимся чаем и корзинку с залитыми глазурью пирожными, от одного вида которых меня начинало мутить. Есть мне ничего не хотелось. Мне не хотелось даже пить чай. Я взволнованно повертел на блюдечке чашку. Я как будто пришёл в гости к совершенно незнакомой женщине, которая из вежливости угощает меня пирожными.
Я подул на горячий чай и заметил маленький скол на кайме чашки.
— Разбила, — сказала мать. — Всё из рук теперь валится.
— Почти незаметно, — сказал я.
Мать улыбнулась.
— Значит, тебе всё нравится в институте? — спросила она, усаживаясь рядом со мной.
Я пригубил немного раскалённого, не успевшего завариться чая и кивнул головой.
— То, что ты и хотел, — тихо повторила мать.
Она приподняла свою чашку с чаем, держа её за тоненькое хрупкое ушко, и тут же поставила обратно на блюдце. Можно было подумать, что тихое позвякивание фарфора как-то необъяснимо успокаивает её.
— А ты не хотел бы, — мать резко отодвинула от себя чашку; чай перелился через край, выплеснувшись на блюдце, — перевестись? Ведь тебя же возьмут на любой…
— Что значит перевестись? — Я даже привстал от удивления. — Зачем? Куда я буду переводиться?
— Неужели ты сам не понимаешь? То, что сейчас происходит… Все эти… проблемы. Ты же окажешься в самом пекле!
— О чём ты? — спросил я и тут же догадался сам: — Венера? Да ладно тебе! Всё уже давно решилось. Да и какое это вообще имеет отношение…
— Да как же решилось! — Мать взмахнула руками, едва не опрокинув свой чай. — Об этом только и пишут везде, везде говорят. Ты что… не читаешь?
Я вытащил из кармана суазор, экран тут же затянула плотная поволока из расплывчатых пятен, и лишь спустя несколько секунд в этом электронном мареве стали проявляться угловатые иконки приложений.
Я открыл новости и перешёл в политический раздел.
— И что? — спросил я. — Ничего такого. Одни разговоры. Журналистам же тоже надо на хлеб зарабатывать.
Мать молчала.
— К тому же как это связано с переводом? — спросил я. — Если даже и начнётся что-то… Я в армии карьеру делать не собираюсь, дай бог дослужусь до пилота на каких-нибудь коммерческих рейсах.
