— Война…
Я быстро перелистывал многочисленные записи в соцветии.
"Восстание сепаратистов".
"Неожиданная агрессия послужила причиной…".
"Первый космический конфликт".
Десятки, сотни людей писали о том, что происходило на Венере — всё остальное, всё, что ещё несколько секунд представлялось таким значительным и важным, вдруг потеряло значение, сгинуло в тени этого внезапно начавшегося кошмара.
Лекция так и не завершилась — она прерывалась на том самом мгновении, когда кто-то получил первое уведомление на свой суазор. Преподаватель сказал, что ему нужно срочно отойти и хлопнул дверью. Вокруг меня стал раздаваться неуверенный испуганный шёпот, как будто, стоило лишь заговорить в полный голос, как все эти бессвязные слухи из соцветия обратились бы в безжалостную явь. Лида уже не смотрела на меня, а сидела, обхватив голову руками. Анна что-то шептала ей в ухо и поглаживала по плечу. Лида поначалу даже не замечала свою подругу, как-то пугающе отрешившись от происходящего, но потом повернулась к ней, покачала головой и стала что-то быстро набирать в суазоре.
На моих глазах в ленте обновлений появилось её последнее сообщение:
"Запомните этот день. Сегодня мы перестали быть детьми".
Вскоре аудитория начала пустеть. Лида вместе с подругой вышли одними из первых. Я тоже понял, что не могу больше сидеть на одном месте, читая одинаковые сообщения в сети, и пошёл вслед за остальными.
В коридоре было шумно и людно. Можно было подумать, что занятия в институте разом отменили, и все студенты высыпали из аудиторий, не зная, куда им податься в середине дня. Меня постоянно кто-то толкал, пробиваясь к затянутому электронной дымкой окну или к настенному терминалу, пестрившему разноцветными окошками объявлений. Слышались возгласы, даже крики. Война! Война!
Я беспокойно озирался по сторонам. Я чувствовал себя брошенным, потерянным — я не видел ни одного знакомого лица. Лида с Анной куда-то исчезли, их поглотил этот нескончаемый гомон. Я был один, я не знал, что мне делать. Никто больше не сдерживал себя, стараясь разговаривать вполголоса, чтобы не нарушать тишины — то, что ещё так недавно казалось выдумкой, неудачной шуткой, стало теперь угрожающей реальностью, которая гремела у меня в ушах.
— Неужели и правда война?
— Что теперь будет? Они ведь не осмелятся…
— Я не могу поверить, этого не…
Я проталкивался к лифтовой площадке, к морозному свету, который падал из окна с отказавшими электронными шторами, преследуемый этими криками. Кто-то побежал мне навстречу, яростно расталкивая остальных руками с таким видом, словно даже секундное промедление было бы для него смертельно.
