Череп на кронштейне не двигался. Свет, яркий, не имеющий источника, обжигал мне глаза.
Мне вдруг захотелось сорвать с кронштейна эту уродливую башку, разбить её об обжигающе-холодный пол, выломать потухший электрический глаз, но кронштейн был слишком высоко, и я никак не мог до него дотянуться. Меня затрясло — то ли от холода, который передавался всему телу через босые ноги, то ли от беспомощной ярости на своих тюремщиков, наблюдающих за мной как за подопытным муравьём.
Я обхватил себя руками, вернулся в противоположный конец комнаты и уселся на кровать, подобрав под себя промерзшие ноги.
И тут я вспомнил.
Что-то плотно оттягивало правый карман моих брюк. Угловатый предмет. Пластиковый куб, непонятная игрушка. Я запустил руку в карман, и в тот же момент ослепший череп, не совладав с приступом электронного любопытства, выдвинулся вперёд на кронштейне, а его единственный глаз медленно зажегся, просыпаясь ото сна.
— Что? — сказал я. — Всё ещё здесь? Может, начнёте, наконец, отвечать и на мои вопросы?
Череп кивнул, словно соглашаясь, и произнёс надрывным голосом:
— Поднимитесь! Поднимитесь на ноги!
— В смысле? — не понял я. — Опять?
— Поднимитесь! Поднимитесь! — затараторил лошадиный череп, угрожающе раскачиваясь над комнатой.
Я встал.
— И что теперь? — спросил я. — Снова сесть? Вы можете…
— Спасибо, — перебил меня лошадиный череп. — А теперь назовите своё имя.
— Я уже говорил вам своё имя! — закричал я, с ненавистью уставившись в бесстрастный электрический глаз.
— Назовите своё имя, — спокойно повторил череп. — Пожалуйста.
— Алексей Тихонов, — сказал я. — Пилот-навигатор с Ахилла, двадцать шесть лет. Довольны?
Я поднял голову.
— Алексей Тихонов! — крикнул я. — Меня зовут Алексей! Этого достаточно? Вы довольны?
Череп снова кивнул:
— Сядьте на кровать.
Я продолжал стоять, сжимая в кармане пластиковый куб — как тайное оружие, которое я готовился пустить в ход.
— Сядьте на кровать, — повторил череп. — Пожалуйста.
— А если не сяду? — спросил я. — Что вы сделаете? Снова выключите свет? Взорвёте мне барабанные перепонки своим треском? Мне всё равно! Я не буду ничего делать, пока вы…
— Призываем вас к сотрудничеству, — холодно перебил меня лошадиный череп, и его глаз угрожающе засверкал. — Это в ваших же интересах. Если вы не будете сотрудничать, вам откажут в приёме пищи.
— Мне всё равно! — выкрикнул я, но стоять на холодном полу под пронизывающим электрическим взглядом было невыносимо.
Я обернулся, как бы проверяя, что в комнате ничего не изменилось, залез с ногами на кровать и уселся, прислонившись спиной к стене.
