Когда женщины вышли и горничная подала кофе, Сирил Уотерхаус сразу оборвал непринужденный ход беседы, резко заявив:
— Сведения об обстоятельствах смерти моего брата я нахожу весьма скудными. Насколько мне известно, вы и ваша жена были свидетелями его болезни, равно как и остальные соседи. Пожалуйста, проясните ситуацию.
И я стал рассказывать. Коротко, конечно, насколько возможно. Джон захворал желудком, что там было точно — не известно. А потом неожиданно умер. Доктор в своем заключении указал причину.
— То есть смерть была неожиданной? — спросил Сирил.
— Да, — ответил я. — Для всех нас это явилось шоком.
Сирил Уотерхаус кивнул.
— А почему не пригласили другого доктора?
— Думаю, доктор Брум не счел это необходимым.
— Он не полагал состояние моего брата критическим?
— Насколько мне известно, нет. Он оценивал его состояние как серьезное, но не критическое. Но об этом вам лучше поговорить с ним, — добавил я резко. Меня уже начал раздражать этот допрос.
Мой тон его совершенно не смутил.
— И почему не пригласили профессиональную медсестру?
— Мисс Брум любезно согласилась присматривать за ним. Она хорошо знает это дело.
— У нее есть квалификация медсестры?
— Официально нет. Но фактически она выше по уровню любой.
Сирил Уотерхаус закончил чистить персик, разрезал пополам и аккуратно вытряхнул косточку на тарелку.
— А этот Брум, он хороший доктор?
— Считается лучшим хирургом в графстве, — ответил я, сдерживая неприязнь.
— Но в данном случае речь идет не о хирургии. Какой он терапевт?
— Извините, мистер Уотерхаус, но с этим вопросом вам следует обратиться к кому-то другому. Глен Брум мой друг с детства, я ему полностью доверяю, и мне неприятны намеки, содержащиеся в ваших вопросах. — Я помолчал, затем добавил: — Давайте не будем ходить вокруг да около. Скажите, что у вас на уме? Зачем вы прислали эту телеграмму?
Сирил понимающе кивнул:
— Вы правы, пора раскрыть карты. Я подозреваю, что моего брата отравили. А вам такая мысль не приходила в голову? Скажите, только честно.
— Но это же… — Я замолк, не в силах продолжить. Тут же вспомнился пузырек с лекарством, запертый в ящике стола, разговор с Френсис.
— Я вижу, вы тоже об этом думали, — сухо заметил Сирил Уотерхаус.
— Вы имеете в виду пищевое отравление? — спросил я еле слышно.
— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду. Я подозреваю, что моему брату дали яду.
— Но кому было нужно его травить? — возмутился я. — Мы все его так любили. Он был для нас…
