— Что это — маскарад? — удивилась она.
— Ничего подобного, — сказал Андрей, — просто старушка оделась выйти в люди, за пенсией. Каждый одевается, как ему нравится!
Прошел и теперь уже больше ire повторится для нее городок, одним боком отраженный в речушке с плоскими муравчатыми бережками, ивами, мосточками и лодочками — крохотный рай земной.
И когда кончилось все это, виденное и смутно тревожащее, и начался неизведанный край, который можно было рассматривать легким взглядом путешественника, наступил вечер.
Автобус шел ровно и скоро, и это отнюдь не был «заблудившийся автобус» Стейнбека. Современно-сигарообразный, в котором было все необходимое человеку в дальнем странствии, и пассажиры его, отделенные высокими спинками кресел, не только не общались, а практически не видели на ходу друг друга.
Никогда потом она не будет так долго рядом и без посредников среди австралийцев, и ей страшно хотелось понять, кто из них кто, но это не удавалось.
Ужинали они в Лизморе на краю городка в застекленном кафе, под вид наших «ветерков», у бензозаправки. Она не очень уверенно села за столик рядом с худощавой, английского облика дамой, напротив пары супругов, плотных и белокожих, поедавших свои заказные «стейки» — куски мяса, величиной с ладонь. Похожий на грека курчавый парень тянул пиво за столиком наискосок. Две девицы, у которых все было вытянуто в длину — ноги, лица и волосы, просто курили и тарахтели о чем-то своем, перед зеркалом в «дамской». Напротив, через дорогу, была железнодорожная станция, где на узкой, словно игрушечной колее стоял такой sue несолидный товарный вагончик. Пакгаузы из рифленого железа розовели на закате. Она ходила по бетонной площадке перед бензозаправкой, где, кроме всего прочего, висели для продажи на перекладинках связки мокассин — мягких и разноцветных, как наши чувяки, смотрела на полосатое, пурпуровое у края земли, небо и ждала отправления. Длинный старый мужчина, седая стрижка ежиком и синие джинсы, также ходил нетерпеливо, разминувшись с ней, и она подумала: по внешности — типичный профессор из Академгородка, выбежавший вечером на Морской проспект поразмышлять, а здесь бог его знает, кто оп?
Автобус катился по полям, и темнота словно настигала его. Длинные тени застывали в складках земли, силуэты деревьев чернели на глазах, обугливаясь, и скоро окно затянулось пленкой ночи. Шофер включил передний свет, и от всей Австралии остались видны только полоска дороги и белые столбики по обочине, вспыхивающие при сближении фосфоресцирующими точками.
