Над круглым голубым краем земли возвышалось небо невиданной сочности красок — сочетание персикового и сиреневого, и облака шли явно не наши — клочковатые, как щипаная вата.
Неведомая земля приближалась снизу, косматая, как брошенная звериная шкура. Кудрявая зелень в красных отблесках рассвета заполняла складки и впадины. С высоты земля казалась безлюдной и не открытой еще, как во времена капитана Кука.
И вдруг кончились горы и вынырнул Сидней, как на картинке календаря, что регулярно высылали родителям в Сибирь тетки. Извилисты линии бухт, абсолютной синевы, перехваченные легкой дугой знаменитого моста, прямые, как свечки, бетонные здания, ребристые от много-этажности, плотно столпившиеся над причалами. И пеповторенные еще архитектурно белые раковины «Опера-хаус» на стыке земли и моря. А дальше, в горизонт, упиралось скопление бесчисленных низких кровель, розоватое оттенком черепицы. И все это, в ослепительном утреннем свете, рельефное от прозрачной чистоты воздуха.
Температура за бортом плюс двадцать шесть градусов.
Австралия приветствует вас!
Но все-таки окончательно она ощутила себя в Австралии только вечером того дня, когда вышла в садик около дома теток в Брисбене одна, наконец, после всего наслоения встреч, эмоций и усталости.
В саду была пружинящая под ногами австралийская трава, одно большое дерево с продолговатыми, как ладонь, мясистыми листьями (оказалось, это фикус, который растет у них здесь всюду в первобытном состоянии), и заросли, цветущие чем-то пунцовым, вроде шиповника. За решеткой садика далеко внизу гудела автострада и стояли заревом огни еще не исследованного города.
Вечер был теплый и пленительный той густой, обволакивающей темнотой, что свойственна нашему кавказскому югу, И листья шевелились, шлепая широкими плоскостями, как у пас где-нибудь в Батуми. Только по было того пряного аромата зелени и цветов почему-то…
Она подняла голову и увидела месяц. Месяц висел невдалеке от подсвеченного готического шпиля какого-то церковного здания, и что-то ей не понравилось в нем подсознательно. Нормальный алюминиевого цвета месяц. Дело в том, что висел он вниз рожками. А совсем недавно, по дороге в Шереметьево, она отчетливо видела его в обычном положении, свойственном российскому месяцу, украденному чертом в «Ночь перед рождеством» и миллионы раз описанному в литературе…
И тогда она вспомнила «Месяц вверх ногами» — книжка Даниила Гранина — все правильно! Австралия.
