- Все суетно перед лицом Твоим, не меркнет лишь святое пламя непорочной души.
- Подумай хорошенько, не то придется горько пожалеть.
- Отец небесный, отврати, о отврати несчастье, что нависло над очагом!
- Так ты, злой дух, все не уходишь?
- Храни добрую мою супругу, опору и утешение во всех житейских горестях...
- Ну, что же, раз ты не хочешь, будешь стенать и скрежетать зубами, как висельник.
- И любящего сына, чьих нежных уст едва коснулось своим лобзаньем утро жизни.
- Он душит меня, матушка... Спаси меня, отец... Я задыхаюсь... Благословите!
Подобный грому, грянул злорадный вопль и прокатился по округе, так что орлы - глядите! - оглушенные, падают наземь - их наповал сразила воздушная волна.
- Его сердце не бьется более... Мертва и мать, носившая его во чреве. Дитя... его черты так исказились, что я его не узнаю... Жена моя! Мой сын!.. О, где те дни, когда я был супругом и отцом - они ушли давно и безвозвратно.
Недаром наш герой, завидев мирную картину, представшую его очам, решил, что не потерпит такой несправедливости. Знать, сила, которой наделили его духи ада или, вернее, какую он черпает в себе самом, не мнима, и юноша был обречен не дожить до утра.
(12) Тот, кто не ведает слез (ибо привык прятать боль поглубже), огляделся и увидел, что попал в Норвегию. Здесь, на островах Фероэ*, он наблюдал охоту на морских птиц: смотрел, как охотники добирались до расположенных на отвесных скалах гнезд, удерживаемые над пропастью длинною веревкой, метров в триста, смотрел и удивлялся, что им дали столь прочный канат. Что ни говори, то был наглядный пример человеческой доброты, и он не верил собственным глазам. Если бы снабжать охотников веревкой довелось ему, уж он бы непременно надрезал ее в нескольких местах, чтобы она порвалась и человек сорвался прямо в море! Как-то вечером отправился он на кладбище, и отроки, из тех, кто любит совокупляться с трупами недавно похороненных красавиц, могли, бы при желании подслушать разговор, который мы приводим здесь в отрыве от действий, которые им сопровождались.
- Эй, могильщик*, тебе, верно, хочется поговорить со мною? Ведь даже кашалот, когда в пустыне океана появляется корабль, всплывает из глубин и высовывает из воды голову, чтобы поглазеть на него. Любопытство родилось вместе с миром.
- Нет, дружище, мне недосуг болтать с тобою. Уже не первый час луна серебрит мраморные надгробья. В такое время многим являются во сне закованные в цепи и укутанные в длинный, усеянный кровавыми пятнами, как небо звездами, саван женские фигуры. Спящие испускают тяжелые вздохи, точно смертники перед казнью, и наконец просыпаются, чтобы убедиться, что явь втрое страшнее сна. Я же должен без устали орудовать заступом, дабы вырыть эту могилу к утру. А когда занят серьезным делом, отвлекаться не следует.
