— Зачем летаете над крышей, всех котов нам сглазите.
— Ведьмина кота не сглазишь, — крикнул им в ответ Писунчик.
— Слушай, Писунчик, лучше в ад попасть, чем им на язык, — сказал я и крикнул дочерям Зейдла:
— Ангел Зейдл дома?
— Дома, — крикнули они в ответ, — спускайтесь уже, разбойники, не видите, что ли, что котов перепугали!
Я потянул моего друга за крыло:
— Полетели, Писунчик!
Мы приземлились. Дочери Зейдла стали разглядывать нас, а мы — их. Вблизи мы впервые увидели, какие они уродины.
— Где ваш папа, — спросили мы.
Три уродины рассмеялись. Стали толкать друг друга локтями. Смотреть на них было тошно.
Мы прошли в кабинет фотографа. Ангел Зейдл сидел за столом и ретушировал негатив. Лампа над столом чуть светила, и тень Зейдла, с длинными волосами и очками на носу, плясала по стене, будто персонаж его пуримшпила.
— Добрый вечер, реб Зейдл!
Ангел Зейдл обрадовался нам. Он вытащил две скамеечки и пригласил нас сесть.
— Хорошо, что вы пришли, ребята. Я только что написал новый пуримшпил «В Ноевом ковчеге». Вам, ребята, понравится этот ноевый, то есть новый, пуримшпил. Вы что-нибудь хотите? То есть чем я вас могу уважить? Стакан чая с вареньем? Шифра, Слава, Трайна, где вы там? Поставьте самовар, уважим гостей.
Все, что сказал отец трем красавицам, пошло коту под хвост. Они не отозвались, а продолжали сидеть на крыльце и сплетничать.
Ангелу Зейдлу пришлось самому о нас позаботиться и поставить самовар. Он вернулся с перепачканными руками и лицом и прокряхтел:
— Дочери у меня белоручки. Совсем не слушаются. А о том, чтобы «почитать отца своего», и говорить нечего. Жаль, что они не сбежали вместе со своей мамашей, не пришлось бы мне за них краснеть.
— Что вы там ворчите, папаша? — крикнула одна из дочерей в окошко. — Опять чем-то не довольны?
— Да кто ворчит, Слава? Тебе, доченька, померещилось! Какое там ворчание. Чтоб моим врагам так ворчалось, — ответил Зейдл.
Дочери под окном рассмеялись, коты на крыше замяукали. Зейдл налил чай в стаканы.
— Пейте, ребята, а потом я прочту вам свой ноевый, то есть новый, пуримшпил.
Мы стали прихлебывать горячий чай. Ангел Зейдл сел за стол напротив нас. Писунчик спросил его:
— Почему вы не выдаете ваших дочерей замуж, реб Зейдл?
— Почему, спрашиваешь? — вздохнул ангел Зейдл. — Спрашивать просто, замуж выдать сложнее. Кто их возьмет, они ведь не красавицы, и потом сегодня даже самый завалящий ангел требует целое царство в приданое. А откуда мне его взять? Теперь не то что раньше. Раньше, бывало, выдашь дочку замуж и не заметишь. А теперь им деньги подавай!
