Ангел-часовой сказал «хорошо», Димитрий-ангел отдал ему честь, расправил свои крылья и улетел. Издалека до нас доносилось его пение: «Жид, жид, халамид…»
Ангел-часовой отпер огромным ключом тяжелую железную дверь хлева. Мы вошли и увидели нашего Шорабора, лежащего в цепях. Он исхудал как щепка. Если бы нам не сказали, что это Шорабор, мы бы его не признали.
Писунчик подошел к нему и погладил… Шорабор посмотрел на него большими печальными глазами.
— Зачем тебе понадобилось убегать? — сказал ему Писунчик. — Если глупая ангелица пошутила, что, нужно убегать?
Шорабор, кажется, понял упреки моего друга. В его глазах я увидел раскаяние.
Писунчик успокаивал его, не переставая гладить:
— Всего несколько недель, Шорабор, и мы заберем тебя домой, в еврейский рай. В следующий раз будешь знать. Мы прилетели глядеть за тобой. А потом ты с нами вернешься. И в честь твоего возвращения будет радость и ликование. Вот увидишь, правду ли я говорю.
Я тоже подошел к Шорабору, погладил его и рассказал, как скучает без него райский луг. С тех пор, как он убежал, травы на райском лугу стали какими-то грустными. И кузнечики не поют. Бабочки порхают как потерянные и места себе не находят.
— Но когда ты вернешься, — сказал Писунчик, — все снова наладится. Райский луг будет цвести, как прежде, кузнечики запоют, и бабочки вспомнят, что райский луг — их дом.
Ангел-часовой махнул нам рукой. Мы поняли, что он зовет нас выйти. На сегодня все.
Мы простились с Шорабором, обещали ему вернуться и вышли из тюремного хлева.
Ангел-часовой снова запер дверь, и мы остались снаружи, не зная, что делать, куда идти, где ночевать.
— Шмуэл-Аба!
— Что, Писунчик?
— И чем же все это кончится, Шмуэл-Аба?
— И мне, черт возьми, хотелось бы это знать, Писунчик.
Стало смеркаться. Над лесом дрожали звезды. Те же звезды, что и дома, но все-таки чужие.
Когда стало уже совсем темно, мы увидели старичка с длинной белой бородой. Он подошел к нам. На плече он нес мешок. Я пригляделся к нему и готов был поклясться, что это Илья-пророк.
Писунчик, кажется, думал о том же. Он толкнул меня и прошептал:
— Смотри, Шмуэл-Аба, Илья-пророк…
— С каких это пор Илья-пророк носит крест на шее, Писунчик?
Старик подошел к нам. Ангел-часовой взмахнул мечом и закричал:
— Сми-р-р-на!
Мы вытянулись в струнку как солдаты. Но старик погладил каждого из нас по головке и мягко, по-доброму улыбнулся:
— Это вы и есть еврейские ангелята… Хорошо… Я святой Николай… Я покажу вам, где вы будете жить все это время… А пока вот вам подарок… Берите… Берите…
