Стали братья наниматься к купцам для охраны их караванов. И охранять было от кого — на долгой дороге до Дуная, а зачастую и до самой столицы Византии, случалось всякое. Так приходил опыт. Дружина, подобранная Рюриком, была сплоченной, легкой на подъем и яростной в стычках. Слава о ней пошла по всем торговым городам.
Одного не любил Рюрик — сопровождать уводимых на торг пленников. Сам человек вольный, ни от кого не зависящий, он не мог не сочувствовать тем, кого этой воли лишали. Однако когда не было другой службы, приходилось соглашаться и на эту. До поры.
Шли годы. Братья возмужали, заматерели, залечили не один шрам на своих телах. Простая, повторяющаяся из раза в раз служба наскучила, захотелось чего-то другого, более серьезного и интересного.
Так они оказались на острове Руяне, в городе Арконе, где у храма бога Святовита была дружина в несколько сот человек. Взяли и их. Тут в походы ходили уже не на конях, а на кораблях. А кораблей — целая эскадра. И народ на ней из самых отчаянных и самых разных языков — и славяне, и русы-руги, и норманны, и шведы, и эсты, и еще бог весть кто, со всего Венедского моря.
Сами себя они величали божескими воями, а их — всяко, как и прочих ловцов счастья: викингами, датчанами, северными людьми — норманнами, варягами. Развелось их несчетное множество, и понятно почему. Вот вырастают у людей сыны — земля, которой и так мало, — старшему, а остальным — конь, меч, и иди, ищи свою судьбу. Началось со Сканзы[10], там земли действительно мало, да и та каменистая, неплодная. А потом по всему морю пошло, и назвали его славяне Варяжским.
Не сразу, но привыкли братья и к морю. Немного лет прошло — стали сами водить корабли, ходить в дальние походы, по морю и по рекам. Добычи привозили больше других. Может, потому что не ловчили, сбывая понемногу добро по пути к острову, может, были более удачливы. И почти все забирал храм, его бог и жрецы того бога.
Не понравилась Рюрику эта алчность. И то равнодушие к людским потерям, которые при всей удачливости неизбежны. И не по-божески это, не могут быть боги, тем более высокочтимый Святовит, такими жадными и жестокими. Хотя Людовик и окрестил братьев, но новой веры они не познали и стряхнули ее с себя, как путник пыль. А свою в памяти держали цепко — единственное, что осталось у них от своей земли, от своего народа.
Ушли они с Руяна и опять стали вольными и гордыми. Когда кошели потяжелели, заказали себе сразу пару кораблей. Корабельщики по сходной цене предлагали готовые, но Рюрик стоял на своем: строить так, как он повелит. И повелел:
