– Прошу! – обратился к нему Розен. – Мы уже обедаем. У вас новости?
– Мимо совершает променад рота пластунов, просятся рядом на ночлег, не будет ли каких распоряжений, господин полковник?
Вяземский вскинул глаза и произнёс:
– Это очень кстати, Константин Фёдорович!
Розен посмотрел на Вяземского.
– Это очень кстати, Константин Фёдорович! – повторил Вяземский.
– Да, да, конечно, пусть у нас переночуют, а заодно и покушают.
– Слушаю, господин полковник, разрешите выполнять? – спросил Щербаков.
– Выполняйте, голубчик.
* * *
Ветер согнал на сторону тучи, и над широким заснеженным полем повисла яркая луна.
«Будто электричество на Невском!» – подумал Вяземский.
«Аки факел на стенке!» – поглядывал на луну Четвертаков.
– Не заблудишься, Четвертаков? – спросил Вяземский.
– Как же, ваше высокоблагородие, скажете тоже. Коли я заблужусь, так мне в тайгу, домой-то, и вертаться будет заказано, хозяин уважать не станет.
– А то, что днём там были, ничего?
– А мне всё едино, што день, што ночь, вона, как луна вся вызверилась на небе!
Ровно под луной чернела деревня, а с северо-запада острым углом в деревню упирался непроглядный лес.
– Галопом ма-арш! – скомандовал Вяземский, тронул поводья и его чистокровная пошла махать по наезженной санями дороге между полей.
«Экий он всё-таки! – глядя в спину Вяземскому, думал Четвертаков. – Десятиаршинный, недаром, из кавалеров!» – слово кавалергард ему не давалось. Кешка видел таких на цирковых афишах в Иркутске и в Москве, только сам в цирк не попал, однако после увиденного и не надо было, а то вдруг там хуже?
Вяземский первым выехал на большую, залитую лунным светом поляну, куда вчера стреляла германская артиллерия, и подозвал командира роты пластунов. Четвертаков не отставал.
В лунном свете ротный и его конь представлялись, как нечто запанибратское: конь шёл вперёд, но голову повернул вбок, а ротный, хотя и сидел в седле, а смотрелось так, как будто бы он балансирует на подлокотнике кресла; и было совсем непонятно, как кубанка ротного могла держаться на его правом ухе, потому что над левым ухом ротного бушевал вихревой чуб.
– Ты погляди, а немчура своих так и не подобрала, – оглядывая поляну, промолвил Кешка Четвертаков. Ротный глянул на него и удивился, что унтер начинает разговор «поперёд» своего командира. Вяземский тоже посмотрел на Четвертакова, как тот понял, с укоризной. Он прикусил язык. Вяземский достал часы.
