«Присаживайтесь! Будем пить чай! Вы пьете чай?» – «Да, я пью чай». Иван осмотрелся. Вокруг лежало множество запыленных рукописей. А скорее всего, просто старых и ненужных личных дел. Чьих-то дел, которые когда-то были личными, важными, срочными, но теперь, вдруг или с некоторых пор, перестали быть таковыми. И вот пылились, пребывали в ожидании старика Годо, доброго старого пьяницы, который, как известно, ходит по жизни с непогашенным ярким окурком в уголке своего синего слюнявого рта.
«С сахаром?» – «Да, с сахаром». От пола до потолка бесконечными рядами шли полки. Этот пенал имел высоту двенадцать метров и длину не менее двадцати. При ширине в два с половиной. Стоило Левкину посмотреть вверх, и голова начинала кружиться, ему тогда казалось, что находится он не в запутанном лабиринте университетских коридоров, но где-то на чердаке. Возможно, на простом пыльном чердаке из тех, что, вероятно, случались в его детстве. Он лежит на старом диване, который неизвестно кто и зачем поставил на этот чердак в незапамятные времена. Из щелей между досками бьет свет, разрезающий пространство на длинные светящиеся плоскости, каждая из которых обладает своим временем и уникальными физическими законами. Но стоит тряхнуть головой – и все становится на свои места. Возможно, не на свои, просто на некие места, привычные, удобные, насиженные, намоленные или что-то в этом роде.
«Итак, – сказал старик, пожевал губами и пощипал себя за длинные редкие седые сомьи усы. Иван тряхнул головой и посмотрел на него. – Вы не хомо сапиенс и пришли к нам сюда для выполнения совершенно особой миссии! Были бы здесь те, кто всегда своевременно реагировал на мои сигналы, мы бы с вами тут просто так не сидели и не беседовали. Потому что мне лично очевидно: вас необходимо препарировать, изучать. Сделать это следует так. Вежливо пригласить. Объяснить все по-хорошему. Потом, поддерживая под локоть, провести в просторную опрятную операционную. Там увлечь беседой. Во время нее вам необходимо незаметно дать снотворного. Иногда помогает газ. Я не силен в том, какой именно. Но, боже мой, разве это не все равно? Допустим, тот же пресловутый иприт. Дать его вам. Затем уложить на стол и пригласить секретных хирургов».
«Думаете, это необходимо?»
Старичок удивился: «А как же иначе? Вас необходимо разрезать, если вам больше нравится, расчленить, выделить главное, затем второстепенное. Естественно, обнаружится масса придаточных. Пожалуйста, пример: «Вася выстрелил из револьвера, чтобы убить ворону». Кто выстрелил? Вася. Для чего выстрелил? Чтобы убить. Кого убить? Ворону. О чем мы говорим? Непонятно. Вася что сделал? Выстрелил. Куда выстрелил? В себя выстрелил. Не может быть. Почему? Потому что убил-то он ворону! Хрень какая-то выходит.
