Я переборола себя и показала ему кукиш.
Он вдруг растерялся, непонимающе и немигающими глазами уставился на меня. Улыбнулся, рот растянул до ушей, а потом закатился непрерываемым хохотом. Он неожиданно влепил мне пощечину, так что искры из глаз полетели. Вдруг набросился на меня, губами впился в мои губы, задышал часто, порывисто. Его кадык на шее задвигался вверх — вниз так, как будто ему не хватало воздуха, по всему телу прошелся дрожь, глаза заблестели, губы противно приоткрылись. Он стал на меня рвать платье, нижнее белье в клочья, закрыл мне рот ладонью, чтобы я не кричала, и стал насиловать.
Он пускал ко мне сына в сутки пять раз, чтобы я могла его прокормить. Как покормлю, сразу же отнимал, передавал одной хуторской бабуле. Так прошло трое суток. Он только на короткое время уходил, приходил, пил, насиловал меня. В сопровождении здорового немца-автоматчика отпускал только в ванную комнату, туалет.
Он покорил себе только мое тело, как тугое тесто, он руками мял только его. А душа моя ему не поддавалась, я не покорялась ни на какие уговоры, угрозы, от этого он страшно переживал, страдал. Я его ругала, называла зверем, трусом, способным драться и укрощать только дам. Он злился, бил, пинал ногами, опять связывал по рукам и ногам, затыкал, заклеивал мне рот. С каждой моей такой выходкой, он становился злее и беспощаднее. На четвертый, пятый день сына ко мне стали приносить только один раз. Мои груди, полные молоком, испытывали боль. Одно время, когда стало невмоготу, я стала выцеживать молоко в стакан. Это заметил мой истязатель и насильник. Он воскликнул:
— О, это оригинально! Это понравится моей собаке.
Он потащил меня на кровать, толкнул на нее, привязал. Я, не понимала, что теперь собирается делать со мной этот фашист. Он растянул пуговицы на груди, вывалил мои груди наружу, позвал собаку. Собака, когда увидела мою грудь, стала жалостливо скулить и смотреть в глаза хозяину.
Тот дал знак. Она прыгнула на кровать, как малое дитя, присосался к моей груди, — заревела Зайнабхпнум, — и…и… — навзрыд заплакала она, — стал кормиться… По всей вероятности, этот монстр сосал не первую женскую грудь!.. Потом… — заплакала она навзрыд, — о боже, оказывается сердце человека способно выдерживать многое; после собаки ко мне приводили моего ребенка, и он заставлял его присосаться к моей груди, как щенку!
— О, Аллах! — вырвалось у меня, — что за испытания ты послал этой несчастной женщине?!
