— Да.
— Забавно… Будь я на месте следователя, я бы тоже стал нас подозревать.
— Согласен. Кстати, он спрашивал, есть ли у меня алиби на субботний вечер.
— А оно у тебя есть?
— Я был с Риткой. Мы ходили в ресторан, — решил не нагружать товарища Федор. — А у тебя с этим все в порядке?
— Гости у меня уже второй день. В субботу в шесть вечера, дай вспомнить… мы как раз все вместе парились в бане. Восемь человек, целый взвод! Так что опознать меня могут многие и не только по лицу.
— Прекрасно, — совершенно не отреагировал на шутку Чернов. — Следователь — зануда.
— А что будет с ремонтом? — поинтересовался Балабанов. — Когда мы можем начать работать?
— Не знаю, — побоялся сказать всю правду Федор. — Во всяком случае, завтра там еще все будет опечатано милицией. Этим парням торопиться некуда.
— Ну, хорошо, — подвел итог Виктор. — Спасибо, что предупредил. Держи меня в курсе…
Отключив телефон, Чернов в который раз за это утро разозлился на себя. Надо было сразу сообщить Балабанову, что выгодная работенка сорвалась, чтобы он не отказывался от других подрядов. Все равно это придется сделать. Не сегодня, так завтра. В данном случае Федор элементарно струсил, что было еще одним проявлением поселившейся в нем неуверенности. Так можно зайти очень далеко.
Второй звонок Чернова был адресован Сухорукову. От этого человека сейчас многое зависело.
Арнольд ответил практически сразу же.
— А, это ты? — не очень дружелюбно отреагировал он. — Легок на помине.
В трубке слышался какой-то шум.
— Да, я. Ты уже знаешь?
— Знаю… Шеф звонил мне и все рассказал…
— Кошмар!
— Почему ты так считаешь? Как раз наоборот. Меня это сообщение очень даже обрадовало. Так этому мерзавцу и надо! Есть все-таки на свете справедливость!
— Я бы тебя поддержал, — вздохнул Федор, — но дело в том, что Кисин хочет разорвать наш договор. Мол, из-за пропажи танцовщиц он превращается в бессмыслицу. Лично мне радоваться особо нечему.
— Как это — разорвать?!
— А так! Теперь он якобы вообще не желает перестраивать свой дом. Буквально так мне и было сказано. И вообще, он пообещал нас с коллегой выставить, если мы сами не уберемся.
Возникла пауза, заполненная монотонным гудением.
— Алло! Куда ты пропал? — спросил Чернов.
— Никуда. Я думаю… По крайней мере теперь ты понимаешь, какой это гад!
— Я хотел бы услышать от тебя что-нибудь более конструктивное.
Федор едва сдержался, чтобы не упомянуть о двухстах тысячах долларов, которые Кисин теперь требовал назад. Но по телефону подобные разговоры лучше было не вести, как и вообще касаться каких-то деталей. Очевидно, Сухоруков придерживался того же мнения.
