. Йодль поступил правильно, а вот вы ставите меня в нелепое положение. Самолюбие — как нижнее белье: его надо иметь, но не обязательно показывать.
(Гиммлер уходит следом за фюрером.)
Кальтенбруннер . Простите, Йодль, но нервы у всех на пределе.
Йодль . Э, пустое…
Кальтенбруннер . Слушайте, а если я достану тол?
Йодль . Вы верите в чудеса?
Кальтенбруннер . Теперь у нас все верят в чудеса.
Йодль . Меня все-таки исключите из списка.
Кальтенбруннер . Напрасно. Я помню, когда мы в Вене в тридцать четвертом году объявили голодовку в тюрьме, я на седьмой день явственно увидел чудо: на край моей койки сел пес. В зубах у него был кусок хлеба. Он отдал мне хлеб, и я съел его. А вскоре все кончилось, ворота тюрьмы распахнули солдаты, и меня на носилках вынесли из камеры, и люди бросали мне розы.
Йодль . Когда в чудеса начинают верить солдаты, тогда кампанию следует считать проигранной.
(Входят фюрер и Гиммлер.)
Гитлер . Я всегда считал ум Гиммлера наиболее рациональным и точным из всех великих умов, которыми Провидение окружило меня!
Гиммлер . Кальтенбруннер, каковы запасы нашего долларового фонда?
Кальтенбруннер . Реального или тех бумаг, которые мы печатаем у себя?
Гитлер . Меня интересуют те доллары, которые вы печатаете у себя.
Кальтенбруннер . Долларовые запасы весьма невелики. У меня много фунтов стерлингов, апробированных нашими людьми в Лондонском банке.
Гитлер . Вы сможете на эти фунты закупить мне тол?
Кальтенбруннер . В Аргентине или Бразилии?
Гитлер . Это меня не волнует! Хоть у евреев в Америке!
Кальтенбруннер . Боюсь, что с американскими евреями будет нелегко договориться.
Гитлер . Я всегда верю людям, лишенным юмора!
Кальтенбруннер . Видимо, есть только один шанс: через Испанию или Португалию прощупать южноамериканские республики.
Гиммлер . Мы сможем доставить тол в Болгарию? Под их флагами?
Кальтенбруннер . Рейхсфюрер, вы подняли меня на смех, когда я говорил о Словакии и о договоре, существующем между нами. Я позволю себе высказать более серьезное опасение: Южная Америка — это не Словакия. Если там обнаружат мои фунты стерлингов, если разразится скандал, мы потеряем опорные базы друзей национал-социализма.
Гиммлер . У нас есть Геббельс. Он докажет как дважды два, что все это интриги экспансионистской Америки и Англии, которые мешают нам торговать. Пусть это вас меньше всего тревожит. Пусть ваши люди договорятся с торговцами Аргентины или Чили…»
Генерал Нойбут в личной жизни был человеком аскетичным. И это не был показной, истеричный аскетизм фюрера. Кадровый военный, человек в глубине души серьезно верующий, он хотел делить со своими солдатами хотя бы часть тех тягот, которые несла с собой война. Поэтому, приезжая в Краков, генерал останавливался не в специально содержавшемся правительственном особняке, а в офицерской гостинице, которая стояла на берегу реки, почти прямо против входа в старый замок польских королей.
