– Конечно, помню!
– Это и есть календарь. Наши месяцы называются так же, как стороны света, просто вообразите, что время движется по этому квадратику против часовой стрелки древних. Первый весенний месяц – поненте. Второй – сирокко. Лето – остро и либеккио. Осень – леванте и грекале. И зима, трамонтане и мистрале. Все просто.
– Хм, – оценил Александр. – А ведь действительно просто! И очень наглядно! Но… откуда взялось это совпадение? Честно говоря, даже представить не мог такого – совмещения компаса с календарем…
Ральф пожал плечами:
– Наши предки были сплошь моряками, Алекс. А моряки народ весьма прагматичный. Вы, главное, не забывайте, что если кто-то на берегах Эвксины говорит «месяц», имеется в виду наш месяц, который в полтора раза дольше альбионского.
– Странно, странно… Отступить от лунного цикла…
– Лунный цикл очень неточен. В смысле не кратен астрономическому году. А наш календарь точен почти абсолютно, потому что он привязан к звездам, а не к Луне.
– То есть? Кстати, да, а проблема високосного года как решается?
– Очень просто: раз в четыре года после дня года добавляется дополнительный день, день неба. После дня неба наступает новый год и следует опять же день весны, а потом месяц поненте.
– Но, насколько я помню, сидерический год составляет триста шестьдесят пять дней и не ровных шесть часов, а шесть часов и девять минут с секундами… Значит, со временем все равно накопится погрешность, – уверенно сказал Александр.
– Вы совершенно правы, погрешность будет, но в случае с сидерическим годом она будет обратная. Мы используем не сидерический год, а тропический, который несколько короче – триста шестьдесят пять дней, пять часов и сорок восемь минут с секундами. Именно поэтому раз в сто двадцать восемь лет високосный год как бы отменяется и получается, что целых семь лет подряд годы содержат по триста шестьдесят пять дней ровно. Собственно, на этот счет существует старая легенда, довольно поэтичная. Хотите расскажу?
– Конечно! Вы еще спрашиваете! – фыркнул принц, скармливая остатки своего яблока эвксинской забортной живности.
Ральф промочил горло разбавленным вином и начал:
– Случилось все, разумеется, невероятно давно, во времена, когда воды были мокрее, трава зеленее, небо чище… ну, вы понимаете. И было тогда в каждом году ровно триста шестьдесят пять дней, а в каждом дне – ровно двадцать четыре часа. Секунда в секунду. Жил-был где-то тут, на берегах Эвксины, пылкий юноша по имени Ингул. И жила девушка по имени, только не смейтесь, Альмея.
