– Хорошо, – спокойно сказал принц. – Тогда я произнесу те самые слова, которые вы произнести не решаетесь. Это был ветхий корабль, с рваными парусами и дырами в прогнивших бортах. И правил кораблем призрак, очень, кстати, напоминающий скелетов из Амасры. И на палубе стояло еще несколько таких же матросов-призраков. Вы это видели?
– Да, – с нескрываемым облегчением произнес Ральф. – Именно это я и видел. Честно говоря, я испугался – не ослаб ли я рассудком и не мерещится ли мне все это? Как видно – не мерещилось.
– А больше вы ничего не приметили?
– Приметил, – сознался штарх. – И, должен вам сказать, это потрясло меня гораздо больше.
– Что именно?
– Рядом с кораблем-призраком резвились дельфины. Только это были не обычные, не живые дельфины. Они тоже были призраками, я несколько раз явственно видел их костяки.
– Ну что ж, – вздохнул Александр, не скрывая облегчения. – Теперь я смело могу утверждать – мне это не померещилось тоже.
Ранним утром матрос на салинге «Королевы Свениры», третьего по величине корабля из эскадры принца Георга, заметил далеко на северо-западе верхушки мачт. Понаблюдав, матрос понял, что корабль, который он заметил, туда же и направляется – на северо-запад. Эскадра – бриг «Королева Свенира», гафельная шхуна «Ордовик» и два кеча, «Тантал» и «Айриш» – шла на северо-восток, в Керкинитиду. Поэтому матрос решил, что уходящие за горизонт мачты эскадре неинтересны, и докладывать о них вахте не стал.
Видел матрос мачты «Киликии».
До полудня Зимородку удалось немного поспать. Как обычно, он проснулся сам, минуты за три до того, как один из вахтенных пришел будить отдыхающую подвахту.
Болтанка усилилась, но сантона шла вполне уверенно – вовремя убрали лишние паруса, а оставленных оказалось как раз довольно для весьма неплохих ходов. С рассветом смело можно было высматривать на горизонте берега Тавриды.
Кассат отлеживался под пров-тамбучей. При виде приблизившегося Ральфа он шевельнул головой и внимательно взглянул на приятеля-штарха. Похоже, кассат был голоден.
– Не серчай, – прошептал Ральф, нагнулся и потрепал его по холке. – Я сейчас что-нибудь придумаю, наешься и спи себе.
Услышав слабое ворчание, Ральф облегченно выдохнул: кассат перестал сердиться на людей и это было очень хорошо.
Наверху было свежо для летнего полудня; небо застили мышиного цвета тучи, низкие, словно готовые вот-вот рухнуть в Эвксину. На воде цвели барашки, ветер срывал пену с гребней и вытягивал ее белесыми нитями. Дождя, правда, не было и не похоже, чтобы дождь собирался.
