И вот от стен Тира этот завоеватель, никому еще не известный и почитаемый безрассудным искателем поживы, написал первосвященнику Адде. Все там же (а осада длилась целых семь месяцев) застал его и ответ.
— Прекрасно, — сказал он, обернувшись к Пармениону. — Вот еще город, который мы разрушим, если останется время!
Парменион занес на таблички рядом с названиями укрепленных мест, что еще предстояло разрушить: «Иерусалим».
Но пока что, как и предвидел Александр, времени не было. Прежде чем броситься навстречу неизвестности — в невероятный поход на Индию, — требовалось умалить силу прибрежных поселений, да и Газа все еще держалась.
Он пошел к Газе, после кровавой осады взял ее и предал огню и мечу. Раздраженный полученной там опасной раной, он велел продернуть колесничный ремень сквозь пятки персидского военачальника Бетиса и, как некогда Ахилл Гектора, трижды протащил его вокруг рушащихся стен полыхавшего города. Расправу с Иерусалимом он несколько отсрочил и двинулся в Египет, где его встретили как избавителя от персидского ига. Поднявшись по Нилу до Мемфиса, Александр полюбовался на пирамиды, затем спустился к Канопу, обошел вокруг озера Мареотис и у его северной оконечности на пологом побережье между озером и морем, в красивейшем месте, которое вдобавок было удобно защищать, решил основать город, соперник Карфагену, поскольку тот невозможно было разрушить, в отличие от Сидона и Тира. Царь повелел градостроителю Дейнократу возвести город, который будет называться Александрия.
Тот повиновался. Он прочертил внешнюю стену в пятнадцать тысяч шагов, придав ей форму огромного македонского плаща, прорезал будущий город двумя главными улицами, чтобы его продували и освежали этезии — северо-западные средиземноморские ветры. Одна улица протянулась от моря до озера Мареотис на десять стадиев, или тысячу сто шагов; другая пронизала город в длину на сорок стадиев, или пять тысяч шагов, причем обе имели по сто шагов в ширину.
Пока закладывали город, история которого осветит ночь грядущего, еще более темную, нежели потемки прошлого, сам полководец направился к оазису Аммона, пересек пустыню с севера на юг, оставляя по правую руку гробницу Осириса, по левую — озеро Натрон и Поток-без-воды, за неделю дошел до храма Юпитера и заставил жрецов признать себя сыном этого божества; затем он возвратился к Александрии (которую затем посетит лишь однажды — уже на похоронной колеснице) и оттуда вновь устремился по прерванному пути к Индии… А поскольку Иерусалим оказывался прямо на дороге к Арбелам, где его уже ждал Дарий с войском, он пошел горами мимо Аскалона к Иерусалиму. И тут Парменион напомнил ему, что настало время преподать невежам урок.
