Как ни хотелось мне сосредоточиться на шитье, ничего не выходило. Я кивала на каждую реплику — и графа, и отца, — хотя они противоречили друг другу.
Потом я обратила внимание, что в комнате прохладно, и откинулась на спинку, чтобы согреться.
— Отец, может быть, подбросим дров в камин? Мне было бы очень неприятно, если бы наш гость простудился.
— Впервые вижу, чтобы Элла была так заботлива, — усмехнулся отец, но совету моему последовал. — Похоже, граф, вы вскружили ей голову.
— Да, — еле слышно выдавила я.
— Что-что, милая? — спросил отец.
К чему таить от него свои чувства? Пусть все знает.
— Отец, граф Уоллек вскружил мне голову, — сообщила я и нежно улыбнулась своему милому Эдмунду.
Он улыбнулся в ответ.
— Я не впервые наслаждаюсь гостеприимством сэра Питера и его великолепной кухней, но вас раньше здесь не встречал. — Граф наклонился в кресле, подавшись ко мне.
— Элла была в отъезде, получала образование в пансионе для благородных девиц, — пояснил отец. — В заведении мадам Эдит в Дженне.
— Мне жаль потерянного времени, ведь если бы не пансион, мы могли бы встретиться раньше! — заявила я.
Отец покраснел.
— В этом пансионе учится моя племянница Цветина. Вы с ней подруги?
Торлин-керру не влияли на мою память, но мне противна была сама мысль о том, чтобы огорчить моего милого Эдмунда даже намеком.
— Она старше меня на несколько лет.
— Да, Цветине уже лет восемнадцать. Неужели вы сильно моложе?
— Мне в сентябре исполнилось пятнадцать.
— О, да вы совсем дитя!
Граф смущенно отпрянул. У меня сжалось сердце.
— Не такое уж дитя, — возразила я. — Моя мать вышла замуж; в шестнадцать лет. Если мне суждено умереть молодой, как она, надо успеть пожить и узнать, что такое быть любимой.
Граф снова подался ко мне:
— У вас любящее сердце. Это сразу видно. Ваши чувства подобают зрелой женщине, а не ребенку.
Отец кашлянул и предложил графу бренди. Потом плеснул немного и мне.
Эдмунд легонько чокнулся со мной.
— За юношескую пылкость, — произнес он. — Пусть все желания юности исполняются.
На прощание он коснулся моей руки:
— Сегодня я навещал вашего отца. Могу ли я как-нибудь нанести визит и вам?
— Конечно, и поскорее, и почаще! — просияла я.
* * *
Когда Мэнди зашла поцеловать меня на ночь, я пересказала ей все, что говорил граф после того, как я поела опят.
— Ну разве не душечка?! — воскликнула я, искренне желая поделиться с ней радостью.
— Да, кажется, он ничего, — неохотно согласилась Мэнди. — Не то что твой папаша-отравитель.
