— Ну, я его… торлин-керру!
— Да ладно, неважно, — отмахнулась я.
— Мне — важно! — Мэнди натянула уличные башмаки и набросила на плечи плащ. — Скоро вернусь. Пожалуйста, следи за бульоном.
Я помешивала в кастрюле и думала о вечернем госте. Я буду рада выйти за него — но буду ли я рада потом? Вдруг он жестокий, или тупой, или сумасшедший. Мое счастье отца не заботит — только его собственное.
Если муж окажется плохим, Мэнди, наверное, сможет приказать мне все равно быть всем довольной. А может, удастся вытянуть этот приказ и из мужа.
Чока вспорхнул мне на плечо и легонько клюнул в ухо.
— ! чоК! джумкву аззоГ.
Вот славно! Приказ! Я должна была поцеловать Чоку. Повернула голову и чмокнула его в крыло, прежде чем он вспорхнул на верхнюю полку.
— ! джумкву аззоГ, — снова пискнул он.
Я подбежала к полке и протянула руку. Птица послушно села на нее. Я поднесла попугая к лицу, но не успела коснуться губами и перышка, как он улетел и уселся на форточку. Я побежала за стулом, чтобы добраться до него, но едва я вскарабкалась повыше, как попугай снова улетел.
Через полчаса Мэнди вернулась и обнаружила, что в одной руке у меня ложка, которой я мешаю бульон, а в другой — дуршлаг, которым я ловлю Чоку, и я совсем забегалась туда-сюда и едва дышу. Наверное, проклятие сообразило, что я из кожи вон лезу, лишь бы послушаться: обошлось без обычных мучений, у меня не кружилась голова, не темнело в глазах, ничего не болело, но я плакала в три ручья. Чока не давал мне повиноваться приказу, не давал радоваться.
— Элла! Какая муха тебя укусила?!
— Не муха, а птица, — поправила я Мэнди, смеясь сквозь слезы. — Чока не дает себя поцеловать.
— Не смей целовать этого паршивца! — приказала Мэнди и сняла бремя с моих плеч.
— ! джумкву аззоГ.
— Он опять! — воскликнула я.
— Не целуй его!
—. пвоч эч джумкву аззоГ, — сказала я Чоке: вдруг он выучит маленькое дополнение к своему требованию? И повторила: — . пвоч эч джумкву аззоГ.
Ему понравилось:
—. пвоч эч джумкву аззоГ.
Уф, так-то лучше. Теперь он говорил «Не целуй меня». А я буду радоваться каждый раз, когда он это скажет.
Мы прибрали в кухне и вместо торлин-керру приготовили обычные опята.
— Наверное, отец хочет, чтобы я поела эльфийских грибов.
— Не дам дурить тебе голову, даже если ты сама не против!
В кухню заглянул отец:
— Ну, как идет подготовка к обеду? — бодро спросил он. И тут же помрачнел: — Мэнди, почему ты не стала готовить мои опята?
Мэнди коротко присела в реверансе:
