Тут подала голос одна из огрих. Я решила, что это огриха: лицо у нее было не такое волосатое и она была ниже моего огра ростом, а он, по-моему, был мужчина. Она назвала моего огра СЕЕф и спросила, неужели он собирается все слопать сам. Он ответил, что это он его нашел и поймал и оно теперь принадлежит ему по праву. И вообще делиться тут особенно нечем, добавил он. И к тому же он всем раздал понемножку пони.
На это огриха ответила, мол, пони был вечером, а теперь все снова проголодались, а СЕЕф вечно находит тысячу причин все заграбастать себе и вообще дай ему волю, так пусть все племя голодает, лишь бы ему досталось все самое вкусненькое.
Тут он бросился на нее, а она — на него. И они покатились по траве, а все стояли и смотрели, кто кого.
Кроме меня, я поискала, где спрятаться. Неподалеку было высокое дерево, еще не успевшее облететь. Вот бы добежать дотуда и забраться повыше, — может, им не придет в голову посмотреть наверх, когда будут меня искать?
Я бочком двинулась к дереву. Драчуны кусались, визжали и таскали друг друга за волосы. Я уже преодолела полдороги до дерева.
— СЕЕф, оно удирает! — заорал один зевака.
Драка тут же прекратилась.
— Стой! — резко скомандовал СЕЕф по-киррийски.
Я пробежала еще несколько шагов и очутилась почти у самого дерева, но проклятие меня остановило.
СЕЕф отряхнулся, хотя от этого мало что изменилось.
— Я же вам говорил, какое оно послушное, — сказал он по-огрски. — Его и уговаривать не придется. Оно само себя поджарит, если мы ему велим.
И правда. Если бы они велели мне поджариться, я бы сама влезла на сковородку. Я стояла на месте и делала вид, будто не понимаю, о чем они говорят.
Они еще немного попрепирались, а потом решили забрать меня с собой — вдруг удастся поймать на дороге еще людей или зверей и съесть в придачу ко мне. В качестве гарнира, наверное.
Мне разрешили взять с собой седельные сумки и свою ковровую. СЕЕф поинтересовался, нет ли там еды, а когда я призналась, что есть, наступило всеобщее ликование. Но когда огры заглянули в эльфийские фляжки, то стали плеваться от отвращения.
— ЛайлФФООн! руЖЖ! («Овощи! Рыба!») Огры говорили так, словно сами слова были отравленные.
СЕЕф почесал в затылке.
— Вряд ли можно питаться всякой дрянью и быть при этом вкусным, — проницательно заметил он.
— А может, оно невкусное. Мы же еще не пробовали.
Это говорил тот самый огр, который предупредил СЕЕфа, что я хочу сбежать. Он был помоложе остальных, наверное мой ровесник.
