– А вот вы зря смеетесь, – обратил внимание на нас с Игорьком Кавээн. – Думаете, я тоже так ему сразу поверил… Не-е-ет… Я ему говорю, – мы в пивнушке с ним стояли, там, в двух шагах от гостиницы…
Кавээн тут же смущенно посмотрел на майора и замотал головой.
– Не, Абрамыч, пиво он пил, я только нюхал. Он пил, я курил…
Абрамыч криво усмехнулся.
– Я ему говорю, ну ты, это… покажи мне… То есть, как это взгляд твой… ну, работает, грубо говоря… Он уставился на соседа, который воблу грыз, смотрел на него минуты две. Тот ничего. Воблу погрыз, начал пиво пить. Потом этот псих-то мой, Алексей, говорит: пиво, мол, мешает. Надо на трезвую голову. Да и истощился я, говорит, пока поезд с моста спихивал. Килограммов, наверное, двадцать сбросил. Надо сначала энергии подкопить… А что? Ты ж видел, Абрамыч, какой он тощий!..
Тут мы с Игорьком не выдержали и откровенно расхохотались. Кавээн на нас надулся и пробормотал обиженно, отвернувшись в сторону:
– Что вы ржете-то? Умники! Вы докажите сначала, что этого не могло быть, так, как он говорит. А тогда ржать будете…
– А что тут доказывать, – сказал сквозь смех Игорек. – Ты же сам его назвал – псих! Смотри, еще заразился, наверное, от него!
– Это не заразное… – буркнул в ответ Кавээн.
– Я тоже так думал, – возразил Игорек уже без смеха, но все еще улыбаясь. – А вот послушал тебя сейчас…
– Ну а ты чего молчишь? – напустился на меня Кавээн. – Психи – это твоя специальность…
– Да нет, дядь Саш, ты не прав, – возразила я. – Психами психиатры занимаются, а я – психолог. Моя, как ты говоришь, специальность – нормальные люди, которые попали в трудное положение…
– А психи, – подхватил, по-своему интерпретировав мою мысль, язвительный Игорек, – это те, кто верит во всякие паранормальные явления, в потоки энергии толщиной с ногу, в треснувшие от взгляда потолки, в мертвых рыб и прочую чушь. Что тут доказывать-то. И так ясно, как под микроскопом…
– Мне эта версия тоже кажется, мягко говоря, нереальной, – подал голос Григорий Абрамович. – Но боюсь, она понравится многим другим… Я давно обратил внимание, что наиболее популярной всегда почему-то становится наиболее дикая версия…
И тут Григорий Абрамович меня удивил. Я… да мы все привыкли к осторожности и взвешенности его решений. Прежде чем что-то предпринять, Абрамыч сто раз подумает, что из этого выйдет и не будет ли иметь нежелательных последствий. А то, что он мне предложил, было продолжением той линии поведения, которая вызвала такое раздражение у ФСБ в лице полковника Краевского и неудовольствие начальства в лице генерала Кольцова.
