Начался период отрицания всего старого доброго и повальное увлечение новым. Издатели решили, что для того, чтобы писать учебник, вовсе не нужно быть заслуженным человеком. Люди, не имевшие ни достаточной квалификации, ни опыта, ваяли свои версии алгебры, истории, географии. Учебники стали появляться без рецензий, без апробаций. Их писали кришнаиты, диссиденты, ортодоксы, коммунисты. И в каждой книге еще и грубейшие фактические ошибки. Естественно, это вызвало озабоченность и преподавателей, и ученых. Государство отдало на откуп дельцам одно из главных идеологических орудий — школьные учебники, ведь их издание стало самым прибыльным и гарантированным сектором издательского бизнеса. Словосочетание «печатать учебники» стало синонимом «печатать деньги». Прибыли частных издательств доходили до 1000 процентов. Многие даже отказались от художественной литературы в пользу учебной. В создании полотна «Книжная лавочка» мне очень здорово помогла журналистка одной из московских газет Виктория Молодцова. Она лично была знакома со многими из тех, о ком пойдет речь в моем опусе, и кого, увы, уже нет в живых.
В 1990-е годы печатный бизнес окружили заботой и вниманием организованные преступные группировки. Мне передали кассету VHS, на которой некто Леонид Терехов, один из лидеров медведковской ОПГ, снят в компании друзей. Оперативники МВД рассказали мне историю о том, как этот Терехов пришел как-то к заведующему отделом ВЦСПС Борису Кошелеву и сделал предложение, от которого тот не мог отказаться. Речь шла об организации частной лавочки под недвусмысленным названием «Книга-Просвещение-Милосердие». Бандиты в новом проекте, видимо, должны были ответить за «последнее». Они честно трудились несколько лет, пока и Кошелев, и Терехов в результате очередного книжного переплета не оказались на кладбище. Нужно сказать, что в течение 90-х частники планомерно вытесняли государственных полиграфических гигантов. Они были более мобильны, живо реагировали на нужды населения и предлагали авторам солидные гонорары. Они вели самую настоящую войну за специалистов, за авторские права, за госзаказы. Издательство «Дрофа» было зарегистрировано в 1991 году Александром Крутиком и Юрием Дейкало. В их новую компанию перекочевали 50 процентов сотрудников «Просвещения». А с 1994 года «Дрофа» по договору с Министерством образования стала издавать учебники для средней школы — так называемый федеральный комплект. Таким образом, на рынке учебной литературы оказались два крупных игрока — «Просвещение» и «Дрофа». Девяносто других издательств развернули активную борьбу с монополистами. Если каждому ребенку нужно 10 учебников — для издательства это огромная прибыль. На долю «Дрофы» приходилось более половины всей учебной литературы, издающейся в стране, и порядка 30 процентов тиража от федерального комплекта учебников. Получать гранты частному издательству без откатов госчиновникам было практически невозможно. Урегулированием этих вопросов занимался в «Дрофе» исполнительный директор — полковник в отставке и бывший «афганец» Владимир Вишняков. Журналистка Виктория Молодцова рассказывала, что была знакома с Вешняковым и он жаловался ей, как устал бесконечно раздавать взятки чиновникам. Причем уже тогда это были не пухлые пачки купюр, а переводы на пластиковые карты. Впрочем, получить заказ — полдела. Нужно было дождаться оплаты. Распоряжался деньгами Минобразования тогда еще здравствовавший банк «Менатеп». Но переводил он деньги не напрямую в «Дрофу», а через крошечную, никому не известную фирму. Она состояла из трех сотрудников. Помимо прочего, директор фирмы, куда должны были направиться десятки миллионов рублей, имел справку о том, что он состоит на учете в психоневрологическом диспансере. Все это выяснил Владимир Вешняков, когда начал разбираться — куда «Менатеп» перевел миллионы, изначально предназначавшиеся «Дрофе». Но не успел довести дело до конца. Четырнадцатого ноября 1996 года он припарковался во дворе своего дома на улице Бабушкина и собирался выйти из машины. Убийца стрелял в упор. Но только шестой выстрел достиг своей цели.
