— Куда же теперь? — крикнул, задыхаясь на бегу, Друг Камня. От страха у него сбилось дыхание.
— Держись за мной, — ответил я, и спокойствие потомка Мамонта успокоило его, дыхание его стало ровнее, удары крепких коротких ног размереннее, и он, слегка раскачиваясь, пристроился сзади моего левого плеча.
Если бы Предок так не ослаб, он давно-давно бы догнал нас.
Мы бежали по направлению к Быстрой. На хороводе Старцев было решено, что любая двойка-тройка охотников, которая обнаружит Предка, будет гнать его к Быстрой. А если потом двигаться по ее берегу к верховьям, то это неизбежно должно привести Мамонта к отряду ожидающих его «уговорщиков».
Пряжа тумана замотала нас и весь мир. Все звуки заглохли, все цвета ослепли, но уверенное чувство внутри не давало нам заблудиться, оно гнало и гнало нас, точно направляя к Быстрой, к ее умному веселому течению. Наши копья заброшены на шею, наши руки положены поверх, наши крепкие груди дышат без устали. И весело, и жутко бежать в сплошном белом воздухе, а сзади бесшумно трусит, похрюкивая, Предок, мой, наш, он — часть меня, я — часть его, я перейду в него, а он, когда умрет, — в меня, в нас. Вот уже непонятно — да и зачем понимать? — кто кого преследует, кто за кем гонится, кто кого хочет уговорить; уже я — могучий, хотя и больной Предок — гонюсь за этим малорослым народцем, который пахнет так по-родному, я жажду догнать его, схватить, стать единым целым…
Пошла крепкая кремнистая почва. Значит, мы двигаемся правильно, значит, скоро услышим движение воды. Мы его услышали, я повернул. Друг Камня вослед, и мы побежали вверх, на юг, к истокам. Очень приятно было бежать на юг, откуда приходят всякое изобилие и радость. Бежали аж до тех пор, пока туман не потемнел. Значит, Огонь уже склонился к умиранию. Чувство радости вдруг сменилось усталостью. Мы нехотя влезли в обжигающую воду и переплыли на другой берег. Потом я достал из выделанного оленьего пузыря кремень и кресало и воскресил костер.
Почти прыгая в пламя, дрожа и радуясь, Друг Камня вскрикивал:
— А т-теперь мы его! А т-теперь мы его! А? Не будешь больше разорять орды людей! Ч-червеносый!
Я настолько устал, что не обиделся на «червеносый». Я жевал кус вяленины и глядел на спутника, прощая ему. В конце концов, что же? И он, и его родичи, хоть и лжелюди, тоже хотят жить. Да и устаешь все время ненавидеть, нужно дать передых и существу ненависти, кое завелось от слов Младостарца в груди, вот тут, слева, и грызет теперь, и грызет.
