— Капитан, баронесса, прошу, присаживайтесь. — Я пригласил смущающуюся парочку для беседы тет-а-тет, так как считал себя в немалой степени в ответе за их внезапный союз, да и банально не безразличны они были мне.
— Барон! — Капитан, дюжий детина, шел пятнами, то краснея, то бледнея. — Я с самыми серьезными намерениями, вы не подумайте чего!
— Прекрасно. — Я поерзал в кресле, переведя взгляд на баронессу.
— Барон! — Фон Пиксквар расцвела в последнее время, явно прибавив в привлекательности. — Я свободная женщина и не вижу ничего предосудительного в наших отношениях!
— Прекрасно. — Черт, что же мне мешает? Скосив взгляд, обнаружил второго заседателя рядышком в своем же кресле. Седомордый енот Профессор с интересом следил за нашей беседой.
— Мы любим друг друга! — хором выпалили они, тут же стушевавшись под моим взглядом.
— Прекрасно. — Я ссадил на пол Профессора, тут же ощутив с другого бока взбирающегося толстозадого Прапора.
Наступила неловкая пауза, Гарич стоял, не зная куда деть руки, а баронесса нервно теребила платочек, ожидая, когда же я наконец разгоню енотов и перейду к делу.
— Итак, мои дорогие, — спихнув Прапора, начал я. — Я позвал вас сюда не только и не столько из-за ваших отношений, а по большей части именно из-за каждой из ваших персон в отдельности. Дорогая моя баронесса, без сомнения, вы свободная женщина, причем с каждым днем становитесь все прекрасней и прекрасней, и о том, с кем вам встречаться, а с кем нет, речи не идет.
Все еще смущаясь, она кивала моим словам.
— Но вы, во-первых, мать двоих детей, чье мнение нужно бы уточнить, хотя бы для порядка, а во-вторых, обладаете рядом… э-э… свойств организма, о которых, прежде чем все зайдет слишком далеко, нужно бы сообщить господину Гаричу. — Я примирительно поднял руки, видя блеск слез в уголках ее глаз и озабоченную мину капитана. — Давайте без обмана относиться друг к другу, потому что вы дороги мне, и, видя ваш союз, я хочу предотвратить страшную драму, которая может назреть, если вовремя не поговорить, что называется, по душам. Прошу вас отнестись обоих серьезно к моим словам, так как вижу и, даже больше, знаю, чем это может все закончиться, если между вами не будет правды.
— Барон, если вы о девочках, то я полюбил их всем сердцем и готов заботиться о них до самой смерти! — Гарич кулаком стукнул себя в грудь, сверкая, так сказать, праведным взором.
— Понимаете ли, капитан, тут дело ведь не только в том, что вам чуть попозже сообщит баронесса. — Я, уподобившись своему учителю, выбил дробь пальцами по столу. — Вы так же должны будете на откровенность баронессы ответить честно по одному интересному вопросу ей.
