— Нам хватит и одного костра. Ни к чему ссориться, — повторил Кэм.
Часть группы ушла назад в хижину, другая сгрудилась вокруг огня, люди подставляли теплу бока, заслоняя собой свет. Кэм заметил, что Сойер пристально смотрит на Прайса поверх пламени, и хотел было одернуть друга, но побоялся, что тот обозлится еще больше. Они почти перестали разговаривать друг с другом вне избушки, делая исключение лишь в присутствии Эрин. Кэму роль миротворца порядком надоела.
Костры на других вершинах погасли.
— У них, похоже, тоже нет лишних дров, — злорадно заметил Сойер. Кэм же почувствовал укол разочарования с примесью беспричинного страха. Казалось, что тьма выпрыгнула из долины и проглотила соседнюю вершину вместе с ее обитателями.
Когда сдохли последние батарейки и люди потеряли возможность принимать призывающие к спокойствию нудные круглосуточные радиопередачи военных из Колорадо и подземных убежищ в окрестностях Лос-Анджелеса, покончили с собой две женщины. В живых осталось только шестеро других. Маленькая колония зараз лишилась десяти процентов населения.
Кэм понятия не имел, сколько еще человек выбралось из долины и дожило до весны, — с другими группами никакой связи не было. Во время панического бегства перепуганные люди не взяли с собой ни бинокля, ни радиостанции, кто-то успел захватить лишь красную лакированную магнитолу. Кэм пробовал сигналить зеркалом, надеясь, что на соседних горах подхватят его почин и освоят азбуку Морзе, но даже если бы удалось наладить контакт, после обмена приветствиями сказать друг другу было нечего. С ума не сойти от одиночества — и то ладно.
Каждый час оторванность от внешнего мира все больнее сжимала сердца, люди становились друг для друга опаснее, чем окружающая среда, их корчило от отчаяния и взаимного недоверия, от зверского голода и чувства вины.
Разум каждого оставшегося в живых отравляла одна и та же мысль. Ее вслух выразил Сойер:
— Интересно, а что они там едят?
Йоргенсен все равно бы не выжил. Покалеченная нога превратила его в обузу. Он так измотался, что забыл об осторожности и навернулся с лестницы на лыжной базе отдыха во время набега за теплоизоляцией и гвоздями. Снег выпал рано, и они совершенно выбились из сил, стараясь натаскать в лагерь побольше всякого добра. Бедолагу могли просто бросить, но нет — им захотелось поиграть в героев. Большую часть добычи оставили, а Йоргенсена притащили на себе в лагерь. Причем без каких-либо споров — как странно, жутко и глупо, если учесть, что потом сделали с калекой.
