Аня, не глядя на меня, сказала Мишке:
— Мы сейчас договорились, что не хотим другого комсорга. Так и заявим Володе Мякишину.
— Чепуха, — возразил Мишка. Он начал сердито доказывать, что его обязательно надо переизбрать.
Серёга незаметно отвел меня в сторону.
— Слушай, голова профессора Доуэля, — прошептал он. — Мишка стал на принципиальную линию, значит, с ним амба. Уж мы-то с тобой его знаем.
— Что верно, то верно, — согласился я.
— Слушай-ка, — голосом заговорщика продолжал Серёга. — У меня вот законная идея появилась…
Мне кажется, преподаватели должны бледнеть, когда у Серёги появляется «законная идея». На этот раз он предложил говорить на комсомольском собрании только о железе. Володя Мякишин начнет о том, что мы сорвали урок. Мы ответим: «Да, сорвали. Но с железом оказались правы». Геннадий Николаевич (он, как классный руководитель, конечно, будет на собрании) скажет, что разговор сейчас о другом. А мы возразим: «Да, о другом. А с железом как?» И даже когда в пионерскую комнату позовут директора, мы ему ответим: «Да, вы совершенно правы. А как же быть с железом?»
— Ничего, — одобрил я. И, рассмеявшись, добавил: — Честное слово, недурно.
— Мечта, — скромно сказал Серёга. — Ребятам я скажу. Только смотри Мишке ни-ни!
Я понимающе кивнул. Мишка и всегда-то неохотно шел на такие вещи. А сегодня и подавно не согласился бы.
Все это было на перемене. А сейчас мы направлялись в пионерскую комнату.
У входа стоял Мякишин. Он окликнул меня.
— Выступишь первым, Верезин, — сказал Володя, подождав, пока ребята пройдут в комнату. — Ты ведь единственный, кто не сбежал с урока.
— Есть! — весело согласился я. — Всё?
— Подожди, — замялся Мякишин. — Ребята тебя вроде вчера…
— Я пойду Володя, — нахмурившись, сказал я.
— Значит, про это на собрании вспоминать не надо? — осторожно спросил Мякишин.
— Снег идет, — сказал я, глядя в окно. — А утром солнце было.
— Ты все-таки ничего парень, — улыбнулся Мякишин. — Я бы на твоем месте тоже про снег сказал.
— Володя, — выглянув из пионерской комнаты, позвал Миша. — Будем начинать?
Мы вошли в пионерскую.
Ребята толпились у стенда с отрядными флажками, горнами и барабаном. Серёга пальцами выстукивал на барабане «Крала баба грузди». Подмигнув мне, он кивнул в сторону Геннадия Николаевича, который стоял у стены и внимательно читал плакаты с «Пионерскими ступеньками».
Геннадий Николаевич был совершенно спокоен. Может быть, он просто притворялся? У взрослых это бывает трудно понять.
