Так вот и обрушились на плечи Ласло все беды разом: политические осложнения, прямая опасность для жизни, разочарование в любви и еще множество пренеприятных житейских тягот. Купить на зарплату можно было все меньше, в магазинах было пусто, да и в кладовке хоть шаром покати… а в угольном погребе только угольная пыль. Но молодого человека — ему только что исполнилось двадцать восемь, — по характеру склонного к богемной неустроенности, не слишком тревожили эти заботы.
Он и о Бэлле вспоминал с каждым днем реже и реже.
Ярче всего в его памяти жили события 15 октября. И последовавший за ними день…
Что же, теперь все сызнова? Опять?.. Ведь Ласло знал: если друзья его решат именно так — опять он будет с ними.
Все эти годы Ласло, как и многие миллионы людей в Европе, жил, колеблясь между отчаянием и невесть отчего расцветавшими надеждами. И в то же время он научился — и особенно за последние месяцы — безоговорочно подчинять свои действия не собственным желаниям и настроениям, а коллективному разуму и коллективной воле, которые куда более значительны, чем разум и воля каждого отдельно взятого человека…
Ласло и его гости улеглись во втором часу.
И вот — было, вероятно, около трех — их разбудила канонада. Отчетливая, могучая, близкая.
— Ребята! Неужели мы дожили?
Ласло хотелось заключить в объятиях всех троих друзей сразу, но проклятая застенчивость и тут не дала чувствам его вырваться наружу. Зато маленький Лаци Денеш, как был босой, запрыгал, пустился в пляс!
Миклош рассмеялся:
— Я-то всегда был уверен, что доживу! — воскликнул он не без хвастовства.
Лаци Денеш вдруг перестал плясать, помрачнел.
— А я, признаться, всегда боялся, что в последний миг…
Они стояли у раскрытого окна и говорили вполголоса, чтобы не заглушить сладостные звуки канонады.
— Вот это настоящее! Уж они-то не подведут нас… Боже, сколько разбитых, несбывшихся надежд.
— Неверно, сбылись они… только с запозданием.
— Сколько лет… сколько долгих лет жили мы этими лоскутными трех-четырехмесячными надеждами… И сколько людей так и сложили головы, не дождавшись… Нет, кто не пережил этого сам, тот не поймет.
Они помолчали.
— Мне кажется, здесь решение всех наших вчерашних споров, — проговорил наконец Ласло и с облегчением рассмеялся. Только теперь он понял отчетливо, что боялся, но даже не стыдился этого почему-то. Да, боялся. Уже несколько лет жил в постоянном страхе. И почти привык, как будто согласился, что человек и должен бояться!.. — Теперь не нужно больше бояться, — вслух проговорил он.
