3.
Я был способен к тому, чтобы потратить вечность для воплощения секундного спонтанного желания, при этом отдавая себе отчёт в его мимолётности и бесполезности - только это, пожалуй, действительно объясняет меня. Trahit sua quemque voluptas. Я шёл, взглядом вдаваясь в содержимое витрин, заглядывая в глаза шлюх в ответ на их понимающие взгляды. Такая своеобразная профессиональная черта - понимающие взгляды, понимающие не конкретизированно - просто понимающие. Они на всех так смотрят. Здесь они приветливы, и нет для них барьера специфичности профессии. Они дарят быструю любовь, любовь-quickly, и дарят с непринуждённой открытостью, создавая иллюзию отсутствия платы за время, проведённое с ними. Они не просто предоставляют своё тело, они обманывают ждущего посредством сладкого обмана краткого (кратного) осуществления грёз. Вечером, когда застывший неон принимает на себя символику красных фонарей, перед борделями беспорядочно выстраиваются девушки, приглашая похлопыванием по плечу. Они делают это так непосредственно, без всякого сожаления или презрения к отказавшимся от них. Иногда среди почти нагих женщин случалось встретить травести, будто получающих удовольствие от растерянности и неопытности ошибок тех, кто принял их за настоящих женщин.
Сейчас, когда по собственному принуждению вспоминаю тот день, я обнаруживаю не замеченную до сих пор чёткость моих воспоминаний. Помню всё - вывески, лица прохожих, как они были одеты, кажется, каждую проститутку помню. Что послужило причиной такой ясности моей слабой на разборчивость памяти, я не знаю. То есть знаю, конечно, но не хочу упоминать об этом, продолжая искусно (искус или искусство?) обманывать себя - обманывать так виртуозно, что даже сейчас, когда напрямую говорю об обмане, бессознательно (но осознанно) верю в свою ложь.
4.
Я шел всё глубже и глубже. То ли поддавшись греховности мысли моей, выжившей после запоздалого аборта, сделанного ей подвернувшейся поверхностной сознательностью, то ли из-за "рокового соединения звука и света", неизбежного в моей жизни, но я обратил внимание на неё - на юную распутницу, предлагающую мне небесное тело. Чудная девочка - четырнадцать лет (завидую ритму, как звучит - "чудная девочка - четырнадцать лет". Он не мой, он - одно из тех подсознательных заимствований, кажущихся мне потом подтверждением). Господа, я согласился, но желание было у меня совсем другого рода, об этом потом. Мне было безразличным, что я делаю, правильно ли это или нет.
