— Там хитрая ручка, — сказал она, но лучше я себя не ощутил.
— Если вы попробуете и дальше мне помогать, я вас пристрелю.
Она отступила, подняв руки вверх. Как раз в эту секунду пожаловались на жизнь мои легкие. Я слегка закашлялся, да так, что красные огни погасли в моих глазах. Я выхаркал нечто поблескивающее и сплюнул на землю. Плевок был красен от крови.
Я посмотрел на Женевьеву. Она глядела ровно, сдерживая эмоции.
Это была не жалость. Это все кровь. Запах крови влияет на ее рефлексы.
Я вытер рот, как мог небрежнее пожал плечами и выпрыгнул из машины, как чемпион. Я даже захлопнул за собой дверцу, хитрая там ручка или нет.
Чтобы показать, какой я бесстрашный, насколько я не боюсь отвратительной смерти, я закурил «Кэмел» и наказал свои легкие за то, что они опозорили меня перед девушкой. Я наполнил их дымом, которым окутывал себя с тех пор, как был еще ребенком.
Гробовые гвоздики, так называли их тогда.
Мы побороли наши отрицательные эстетические импульсы и зашагали в сторону доносящейся музыки. Я чувствовал, что надо было бы привести толпу жителей Мохаве-Веллс с пылающими факелами, заостренными кольями и посеребренными серпами.
— Какая замечательная пара дверных колец, — сказала Женевьева, кивая на громадную квадратную дверь.
— Там только одно, — ответил я.
— Вы, наверное, не смотрели «Молодого Франкенштейна»?
Хотя она сказала, что у них в Европе есть кино, я почему-то не поверил, что вайперы (нет, вампиры, мне надо бы привыкать называть их так, если я не хочу, чтобы в одну прекрасную ночь Женевьева разорвала бы мне горло) имеют привычку назначать свидания в местных пристанищах страсти. Очевидно, неумирающие, как и все другие, тоже читают журналы, покупают нижнее белье, ворчат по поводу налогов и решают кроссворды. Хотел бы я знать, играет ли она в шахматы?
Она взялась за кольцо и замолотила так, что проснулись бы мертвые.
В конце концов дверь открыла пожилая птица, одетая, как английский дворецкий. Руки его были угловаты от артрита, и не мешало бы ему побриться.
Музыка милосердно прервалась.
— Кто там, Джордж? — гулко пробухал голос из замка.
— Визитеры, — прокаркал Джордж-дворецкий. — Вы же визитеры, не так ли?
Я пожал плевами. Женевьева излучила улыбку.
Дворецкий был потрясен. И задрожал в благоговейном ужасе.
— Да, — сказала она, — я вампир. И я очень-очень старый вампир, и очень-очень голодный. А теперь, не пригласите ли вы нас войти? Я не могу пересечь порог, пока вы этого не сделаете.
