Ветер не умирал, когда он читал погребальный псалом, но удары в дверь превратились в частое стаккато, и больше не падали осколки стекла. Когда он дошел до середины, удары стихли совсем. Толли читал дальше, казалось, что груз спадает с его груди, ветер стихал вокруг церкви, бубнящий стон, доходящий почти до порога слов. Опасность, опасность. И пока он читал, казалось, что он больше не один в церкви, что темная тень заняла середину передней скамьи. Он не осмеливался отрывать глаз от страницы, чтобы не запнуться в своем распеве, но тень все-таки сидела на краю зрения, неопределенная, нереальная, но явно присутствующая здесь.
А потом, с пересохшим горлом, Толли дошел до конца службы и понял, что последнюю часть ему надо прочитать на могиле. Он заколебался, и ветер поднялся снова, пламя свечи затрепетало. Делать было нечего: обряд надо довести до конца.
Тень на скамье растаяла, когда держа перед собой свечу, Толли пошел по проходу и стал возиться с тяжелой дверной задвижкой. Он скользнула назад и он повернул ручку.
Ветер дунул ему в лицо.
Пламя свечи легло горизонтально, но все-таки не погасло.
Снаружи не было ничего, кроме серой тьмы.
Когда он шел среди стоящих рядами могильных камней в сторону отдельной пары могил под тисом, Толли ощутил некое давление в спину, но принудил себя не оборачиваться. Он встал лицом к могиле неизвестного и при свете свечи начал читать завершающую часть службы:
— …ныне отпущаеши… приими душу грешного раба своего Орландо Ричардса…
И пока он читал, эти слова стали больше, чем просто слова, каждое стало грузом, который надо было поднять и положить, каждое как отдельный камень в торжественном здании, что он строил. Он дошел до последней фразы и, несмотря на боль в горле, прочитал ее громко, почти триумфально. После заключительного «аминь» он услышал далеко в зимнем рассвете — ибо уже наступил рассвет, хотя все еще было так темно, что он не различал цвета — пропел петух, традиционный конец магической ночи. Толли задул свечу и острым краем ключа от своей машины написал на могильном камне имя Орландо Ричардса. Сделано.
* * *
Когда он зашагал прочь от церкви, каждый шаг по замерзшей земле был легким. Кончено, думал он, руки его слегка дрожали от облегчения. Сделано. Я выполнил свой долг, искупил совершенное моим прадедом. Когда он шел краем деревьев и мимо каминной трубы разрушенной усадьбы, к нему стремглав с бешеным лаем выбежал навстречу пес, пританцовывая вокруг, и снова побежал в развалины, оборачиваясь и гавкая. Толли последовал за ним.
