Он сказал:
— Я не знаю… Похоже… нет, забудьте. Может, пора закругляться? Становится темно.
— Там в церкви есть памятные доски вашей семьи. Вы видели? Я захватил вспышку и могу…
Толли зашагал в сторону ворот:
— Нет, нет, все. Поехали, ладно?
Бомонт догнал его:
— Вы в порядке? Выглядите так, словно получили шок.
— Нет, нет.
Я не псих, подумал он. Не псих. Предположим, этот тип что-то затевает, он и его жуткая жена. Но это тоже психоз. Он сказал:
— Наверное, маленький джет-лаг[3]. Мне надо вернуться в отель, поспать немного.
Толли взглянул на развалины среди деревьев, наполовину ожидая увидеть там тень фигуры. Ничего. Вдруг он почувствовал срочную необходимость бежать, и уже в машине поразил Джеральда Бомонта, рванув рычаг и бешено завращав колесами своего «фольксвагена», словно тинэйджер, жгущий резину по дороге к дому своей девчонки.
* * *
Возле коттеджа Бомонтов Толли поблагодарил за съемки и пообещал прислать копии.
— Я меня есть темная комната. Я могу сам проявить пленку, прямо сейчас, если хотите.
— Очень любезно с вашей стороны, мистер Бомонт, но я могу сделать это в городе.
— Что ж, в любом случае заходите, пока я буду разряжать камеру Марджори приготовит вам чаю. Чай поможет снять ваш джет-лаг. — Бомонт повернул ключ в замке и открыл дверь, говоря: — Я запишу свой адрес на… — А потом он увидел, как пес скребется в закрытую дверь кухни в дальнем конце коридора: — Билл! Билл! Что не так, парень?
Пес обернулся, завизжал и возобновил свою нетерпеливую работу, прижимая нос к щелочке. Бомонт повернул ручку, дверь открылась, но только чуть-чуть. Бомонт, заворчав, толкнул сильнее и тогда дверь со скрипом открылась, и оба увидели, что лежит за нею. Пес загавкал и прыгнул внутрь, чтобы полизать руку своей хозяйки, которая распростерлась на полу.
* * *
После того, как Марджори Бомонт перевели из приемного покоя в палату, ее муж последовал за санитаром, который покатил носилки к лифтам. Толли спросил, где можно поесть, и его направили по длинному коридору и вверх по лестнице в бар-закусочную, устроенную в слепом конце коридора. Однако кружочек сыра упал ему в желудок, словно пушечное ядро, а кофе, слегка маслянистый и с крупинками не растворившегося порошкового молока, пить было невозможно.
Он посидел примерно час за маленьким пластмассовым столом, прислушиваясь к болтовне людей вокруг, не принимая участие ни в одном из разговоров. Один раз он отсутствующим взглядом заметил буквы, нарисованные на рассыпанном сахарном песке, и торопливо стер их. Эти знаки были повсюду в кухне, выведенные в рассыпанной муке и соли на полу, высохшим томатным соком (они поначалу подумали, что это кровь) на столах и на окнах. Кто бы это ни делал, казалось, он целенаправленно пытается что-то сообщить. Чьи-то инициалы? Свои собственные? В любом случае, Толли больше не верил, что Бомонты имеют какое-то отношение к беспорядку в номере отеля. Здесь что-то другое.
