— Как вы думаете, почему они приходят сюда? — спросил он.
— Разрази меня гром, если я знаю. Может быть, они больны, и их народ отсылает их прочь, чтобы они не заразили кого-то еще. Может быть, они уже мертвы, когда добираются сюда, и Земля — их вечное воздаяние. Такое пугает, правда? А вдруг, когда и мы умираем, то все приземляемся у двери каких-нибудь чужестранцев, и нам остается только надеяться, что у них найдутся для нас удобные кресла и они сообразят, какое искусство нам нравится.
На моем небе в кресле можно было бы полулежать, а на стенах были бы развешаны красотки из «Пентхауса», но мне не хотелось об этом рассказывать Хамфрису.
Он улыбнулся:
— В доме Отца моего много помещений.
— Что?
Но вдруг хлопнул последний огурец, поэтому я так и не узнал, что имел в виду Хамфрис. Он снова совершил свое небольшое моление, а я положил третий огурец в уголок к остальным двум.
Он посмотрел на мешки с соусом, потом на меня.
— Как вы?.. Что вы делаете с ними потом?
— Хороню. Они лежат по всему моему участку.
Он кивнул:
— Вам помочь?
— Если вы управляетесь с лопатой так же, как с ведром, я воспользуюсь вашей помощью, преподобный, благодарю.
Поэтому мы сложили мешки с соусом в мой пикап, я набросил на них брезент и загрузил пару лопат, а потом покатил к месту очередного погребения. Я отмечаю места, где лежат огурцы, поэтому каждый раз подбираю другое место. Я захватил с собой ружье, но это на случай, если мы наткнемся на змей или что-то подобное: за Хамфриса я больше не тревожился, не тревожился сильно.
Лопатой он орудовал хорошо, напористо и быстро. Видно было, что он не всегда работал проповедником. Когда-то он шуровал руками. Глядя, как он роет, я почувствовал любопытство. Когда мы остановились передохнуть, я спросил:
— Так где же вы прежде побывали под дулом оружия?
— В Африке. — Он вытер пот с лица. — В Заире, в восьмидесятых. Наша группа отстраивала церковь. Громилы Мобуту спалили ее чуть раньше, потому что священники выступали против правительства. И когда мы работали, снова заявились солдаты, выстроили нас у стены и угрожали всех расстрелять. Я так и не знаю, почему они этого не сделали. Они ведь убили прорву народа, до нас и после. — Он посмотрел куда-то вдаль и сказал: — Все, с кем я там работал, все сейчас мертвы.
— Это нечестно, — сказал я.
— Да, нечестно. — Он снова стал копать и я не стал ему мешать. Я знаю, как помогает работа руками, когда чем-то расстроен. После отъезда Нэнси Энн я собственными руками перестелил крышу.
