— Мои люди, — тихо сказал Джим Хамфрис, — считают, что всех чужестранцев надо приветствовать, как Христа.
Я прищурился на него, потому что не верил, что он настолько спокоен, а он сказал:
— Даже тех чужестранцев, которые не люди. Мне нет необходимости что-то проповедовать вам об этом, Велли. Мне кажется, вы тоже приветствовали чужестранцев, как Христа, в течении сколько вы сказали? Десяти лет? И если вы с ними обходитесь лучше, чем со мной, что ж, это потому, что вы думаете, что я не чужестранец. Вы считаете, что знаете, кто я есть. Но вы ошибаетесь, Велли. Я тоже чужестранец.
Я устыдился тогда, что орал на него с такой радостью. А потом разозлился, потому что он заставил меня устыдиться, а именно этого всегда старались добиться от меня Нэнси Энн и Джебидия.
— Возвышенный и могучий, не так ли? Ставлю на кон, вы думаете, что я отброс земли…
— Я думаю, вы напуганы, — сказал он. — Я думаю, что на вашем месте я бы тоже испугался. И я думаю, что страшно тяжело наблюдать, как эти штуки вот так здесь умирают десять лет подряд, и не иметь возможности ни с кем об этом поговорить.
У меня перехватило горло, когда он это сказал. Меня это просто поразило, потому что я не плакал с тех пор, как сбежала Нэнси Энн, и пусть я буду проклят, если заплачу сейчас перед этим проповедником.
— Это не совсем так, — сказал я. — Я не то чтобы их знаю. Они все выглядят одинаково и умирают все одинаково, и я не знаю, как с ними разговаривать. Они являются сюда, и я делаю для них все, что могу, но не придаю этому слишком много значения, преподобный. Поэтому не надо никакой сентиментальности.
Он улыбнулся, сидя на полу на собственной заднице.
— Хорошо, не буду. Но не станете же вы возражать, если я здесь вычищу пол?
Выбросить его вон не получилось. Что ж, пусть вычистит все, что он тут наделал.
— Идите, — сказал я, поведя ружьем в сторону кухни. — Ведро и тряпки под раковиной.
Я смотрел, как он наполнил ведро мыльной водой, как принес его обратно в гостиную, как наклонился и вычистил грязь. Он хорошо работал, осторожно и чисто. Когда он закончил, то унес все назад в кухню и все выполоскал, а потом налил в ведро немного чистой воды, повернулся и посмотрел на меня.
— Велли, я бы хотел… Можно мне навестить ваших гостей? Можно взглянуть на них?
Что за черт. Он уже и так чересчур много знал, мне просто некуда деться, пытаясь удержать его. И, честно говоря, мне стало любопытно, что он о них подумает. И мне кажется, я хотел, чтобы он увидел, что я не убиваю их. Он задел струнку, о которой я и не догадывался.
