Белая гардения | страница 56
— Душа к душе, — залепетала она. — Душа к душе.
Полисмен подошел к ней и за руку выволок на середину комнаты. Старуха начала истошно выть.
— Нет! Прекратите! — закричала я. — Это не она!
Полицейский отпустил ее руку, и старуха брякнулась на пол.
Он с отвращением вытер руки о штаны.
— Я видела ее в трактире, — пояснила я. — Она безобидна.
— Тсс! Тише! — произнесла старая женщина, прижимая палец к губам. Прихрамывая, она приблизилась ко мне. — Они были здесь, — сказала она. — Они пришли снова.
— Кто? — спросила я.
В ответ старуха улыбнулась, оскалив желтые гниющие зубы.
— Они приходят, когда меня нет дома, — продолжила она. — Они приходят и оставляют разные вещи для меня.
Сергей подошел к старухе и помог ей сесть на стул.
— Мадам, прошу вас, расскажите, кто побывал в вашей комнате, — обратился он к ней. — Здесь было совершено преступление.
— Царь и царица, — заявила она. Взяв со стола одну из чашек, она показала ее Сергею. — Видите?
— Боюсь, что нам, вероятно, не удастся найти ваше ожерелье, — сказал полицейский, открывая нам двери машины. — Грабители, скорее всего, уже успели разобрать его и отдельно продать камни и цепочку. Они следили за вами и старухой из трактира. Теперь какое-то время они постараются не появляться в этом районе города.
Сергей вложил в карман полицейского свернутую трубочкой пачку купюр.
— Вы уж постарайтесь, — попросил он. — Награда будет еще больше.
Полицейский кивнул и похлопал по карману.
— Сделаю все возможное.
На следующее утро меня разбудили солнечные лучики, пробившиеся сквозь колышущиеся занавески и упавшие мне на лицо. Первое, что я увидела, открыв глаза, был поднос с цветами гардении на столике рядом с кроватью, который я поставила туда несколько дней назад. При взгляде на них у меня родилась мысль, что, возможно, все вчерашние события были лишь сном и на самом деле ничего этого не произошло. Какую-то долю секунды мне казалось, что если я сейчас встану с кровати, подойду к комоду и выдвину верхний ящик, то снова увижу ожерелье. Оно будет лежать в той самой коробочке, в которую я положила его в первый день своего приезда в Шанхай. Но тут я увидела свою ногу, торчавшую из-под смятого одеяла. Вся ступня была в красных царапинах, как глазурь на старинной вазе бывает покрыта сеткой трещин. Эти царапины вернули мне ощущение реальности. Я надавила пальцами на глаза, чтобы отогнать видения, в ту же секунду начавшие возникать у меня в памяти: советский солдат, заброшенная квартира, пропахшая нечистотами и пылью, рука старой гадалки, сжимающая ожерелье.
