— Конечно. Рядом со мной стоял.
— А мистер Симмонс, галантерейщик?.. Вы его знаете в лицо?
— Ну как же, главный персонаж… мне его показали. После я даже поговорил с ним немножко. А что это вас так заинтересовала сия печальная церемония?
— Скажи ему, Майлс, — попросила Анджела. — Вдруг он поможет нам разобраться.
И Бридон рассказал Эймсу о странном слухаче за мельничной стеной и еще кое-что о своих и Лейландовых подозрениях и о загвоздке, с какой они столкнулись при попытке объяснить случившуюся трагедию.
— В самом деле удивительно… Ну, Поултни, разумеется, вообще не был на похоронах…
— Поултни? Не был?
— Да. Вы разве не слышали? После обеда он объявил, что его добрые намерения пошли прахом и на похороны он вообще не пойдет. Я еще тогда удивился.
— Тому, что он так неожиданно передумал?
— Нет, причине, на которую он сослался: погода, мол, чересчур соблазнительная, и он просто не может не пойти на рыбалку.
— Для Поултни тут ничего странного нет, по-моему. Он существо эксцентричное.
— Да, но на сей раз он покривил душой. Скоро будет гроза, вы чувствуете? Нет? Зато рыба чувствует. Она перед грозой вовсе не клюет. И Поултни знает об этом не хуже меня.
— А вы не запомнили, какова с виду его удочка?
— Запомнил, он показывал ее мне перед обедом.
— Пойдемте-ка.
Они вышли в холл. Эймс огляделся.
— Да вот она, в углу. Поултни на такой же рыбалке, как и мы с вами.
— Эдвард! — воскликнула Анджела, когда они вернулись в гостиную. — Надо же, оказывается, это все мой Эдвард!
— Шутки в сторону, Анджела, тут дело серьезное. Может быть, Поултни и подслушивал все время?
— Когда вы с Лейландом уговаривались после завтрака пойти к мельнице, он был рядом. И за обедом тоже, хотя, по-моему, ни я, ни ты о прогулке на мельницу не заикались. Однако он мог и догадаться. Господи, что же наш старикан задумал?
— Ладно, кое-какие моменты прояснились. Насчет Бринкмана, я имею в виду. С какой бы целью он ни приглашал меня на прогулку в каньон и ни рассуждал о геологии, это не был «ответ» на лейландовские авансы, потому что за стеной подслушивал не он. И еще: бумажный обрывок, который Лейланд нашел в верхнем номере. Если его подбросил Бринкман, то сделал он это по собственной инициативе, а опять-таки не в ответ на лейландовский намек на улики, изобличающие Симмонса.
— Между прочим, — возразила Анджела, — у нас вообще нет доказательств, что эту улику подбросил Бринкман. Мы сделали такое предположение, думая, что именно Бринки подслушивал за стеной.
