— Это называется помощь в беседе, миссис Бридон? Похоже, вы силком вовлекаете нас в нее.
— Суровое безмолвие сыщика, — заметил старый джентльмен, — выдумка романистов. Писатель вынужден затыкать своему сыщику рот, иначе не сохранит загадку до последней главы. Вот уж кому надо быть профессиональным молчуном, так это мистеру Бринкману. Какой же он секретарь, если не умеет держать язык за зубами?!
— Я молчун не от природы, а поневоле, — сказал Бринкман. — Каждый второй павлин от страха перед потасовкой даже и пыжиться не смеет.
— Для меня лично молчание — просто-напросто возможность скинуть бремя беседы, — вставил Бридон. — Тому, кто говорит, я благодарен не меньше, чем тому, кто, опередив меня, прыгнет в воду спасать тонущего ребенка. Он избавляет меня от необходимости прилагать усилия. Иногда я думаю, что именно потому и женился.
— Майлс, — сказала Анджела, — если ты ударишься в гнусности, тебе придется уйти. По-твоему, раз книжные сыщики грубят, то и тебе можно, да? Вон мистер Лейланд хоть и молчалив, но по крайней мере вежлив.
— Мистер Бридон женат, — обронил Поултни. — В неволе птица не красуется. Спешу добавить, цепи у него золотые, однако ж инициативу все равно сковывают. Тем не менее я не слишком уважаю мужчин, которые отказываются делить с другими бремя беседы. Они ничего не вносят в общий котел. Мистер Бринкман, я покидаю ораторскую трибуну. Скажите-ка вы, какими должны быть сыщики — суровыми и немногословными или нет?
— Боюсь, мистер Поултни, я недостаточно начитан в этой области. Мне представляется, сыщику выгодно быть немногословным, ведь в таком случае, когда истина выйдет наружу, его «А я что говорил?» прозвучит более веско.
— Но сыщику все время приходится разговаривать, — возразила Анджела. — В книгах они только этим и занимаются. Правда, смысл их реплик, как правило, темен и загадочен, и для остальных персонажей, и для читателей. «Позвольте еще раз обратить ваше внимание, — говорят они, — на зловещую роль, которую сыграла погнутая решетка рашпера», — а ты сидишь дурак дураком… Вам не хочется стать сыщиком, мистер Поултни?
— Ну, в каком-то смысле я и есть сыщик. — Крохотная пауза, только-только чтоб мысленно перевести дух, и старый джентльмен продолжил: — Я ведь школьный учитель, а эти две профессии очень близки. Кто испачкал маслом потолок, кто из мальчиков у кого списал, куда девалась пропавшая почтовая марка — вот проблемы, волнующие мою бесславную старость. Я не знаю, отчего директора позволяют мальчикам собирать марки, ведь их неизменно крадут.
