— Ну как же, как же я вернусь теперь в кузницу?
— Это ты меня спрашиваешь, — ответил Джино, пожимая плечами. — Но я-то тут при чем?
— Как это ты-то тут при чем?! Да кто же съел жаркое?
— Ты сказал: «попробуем».
— Нет, — это ты сказал.
— Нет, не я, а ты.
— Послушай, Джино, не выводи меня из терпения! Иначе, знаешь, кончится плохо.
— Что ж, и кошку я, по-твоему, выпустил?
— Нет, кошку выпустил я, — я это знаю. Но если бы ты не явился в кузницу давать мне все эти благие советы!..
— А, так вот оно что! Не даром я всегда считал тебя дурачком.
— Ты потише! Думай, что говоришь!
— Я не намерен говорить тебе сейчас комплименты.
— Ну, ты смотри! Не очень-то! Ведь не так-то давно ты был избит, как осел.
— Что?! Как осел? Я?! А не хочешь ли, чтобы я тебя опять, как следует, проучил?!.
— Отчего нет? Пожалуй!
И они тотчас сцепились и опять начали угощать друг друга кулаками. Через десять минут такой работы приятели разошлись. Чуффеттино — с расцарапанным вдоль и поперек лицом, а Джино — с шишками на лбу и под глазами.
— Ну, а теперь давай мириться, — предложил Чуффеттино.
— Ладно. Давай мириться.
Они подали друг другу руки, обнялись, поцеловались и поклялись больше никогда не ссориться.
— Я думаю, — сказал Джино, — что так как мы кошку все равно не догоним, то нам ничего другого не остается, как вернуться сейчас домой.
— Да, а ты знаешь, что мы, по крайней мере, за целую милю от дома?
— Вина твоя. Зачем было так бежать?
— Да, ведь, я бежал за кошкой.
— Ну, а я бежал за тобой.
— Что касается меня, то я во всяком случае сегодня домой не вернусь.
— А как же фейерверк-то племянника Тозакани?
— Он давно уж кончился, конечно.
— Все равно. Я хочу вернуться, чтобы спать как следует в своей кровати.
— А если я вернусь, то мой отец сломает свою палку о мою спину.
— Ну, однако же, и характерец у твоего отца!
— Да ты пойми; ведь дядюшка Теодор наверно тотчас же побежал к нему и все рассказал… Все!.. Ты понимаешь?.. У меня волосы становятся дыбом от страха, как только я об этом подумаю!.. Нет, раньше, как через неделю, я ни за, что домой не вернусь. Ни за что!
— Пойдем, пойдем, разиня, — я за тебя заступлюсь.
— Хорош заступник, нечего сказать.
— Говори окончательно: идешь или нет?
— Нет, нет и нет.
— Серьезно?
— Серьезно-рассерьезно.
— В таком случае, покойной ночи!
— Что?! Ты оставляешь меня одного?
— Да, ведь, если ты итти не соглашаешься!?
— После того, как ты сам меня до всего этого довел, — ты хочешь меня здесь бросить?!
