— Потому, — ответил тот, — что у вас есть еще ноги, а ноги ведь суть органы, естественно довлеющие для хождения.
— Но есть ли у меня сила, необходимая для того, чтобы пользоваться ими, ведь при моей слабости они, сдается мне, бесполезны?
— Конечно, нет, — ответил врач, — и на самом деле вы никогда не будете ходить, если Бог не пошлет вам чрезвычайную помощь, чтобы поддерживать и направлять вас.
— Как же так! — сказал больной, — у меня, значит, недостаточно сил, чтобы я мог действительно ходить, не нуждаясь ни в чем?
— Вам очень далеко до этого, — ответил тот.
— бы, стало быть, против мнения вашего товарища о моем истинном состоянии? — спросил раненый.
— Признаюсь вам в этом, — ответил тот.
Как вы думаете, что сказал больной? Он стал жаловаться на странные приемы и двусмысленные термины третьего врача; порицал его за то, что он соединился со вторым, с которым он был противоположного мнения и имел только кажущееся согласие, а прогнал первого, с которым он на самом деле был согласен. И тогда, испытав свои силы и убедившись на опыте в истине своей слабости, он отослал их обоих и, призвав первого врача, отдался в его руки; следуя его совету, он стал просить у Бога сил, которых, по собственному признанию, у него не было. Бог милостиво услышал его молитву, и с помощью Божьей больной возвратился в дом свой.
Добрый патер, пораженный такой притчей, не отвечал ничего. Чтобы ободрить его, я кротко заметил:
— Но о чем же вы думали, отец мой, когда давали название довлеющей такой благодати, относительно которой, по вашим же словам, должно веровать как в догмат, что она на самом деле не довлеет?
— Вам легко об этом говорить, — сказал он. — Вы человек свободный и светский, я — монах и принадлежу к обществу. Разве вы не можете взвесить разницу? Мы зависим от настоятелей, они зависят еще от кого — то. Они обещали наши голоса: что ж хотите вы, чтобы я тут поделал? Мы поняли его с полуслова, и это заставило нас вспомнить его собрата, который по подобному же поводу был заточен в Аббевиль.
— Но почему же, — сказал я, — ваше общество обязалось допустить эту благодать?
— А это другой разговор, — ответил он — Все, что я могу вам сказать одним словом, это то, что наш Орден сколько мог поддерживал учение св. Фомы о действенной благодати. С каким жаром воспротивился он появлению учения Молины, сколько он потрудился над утверждением необходимости действенной благодати Иисуса Христа! Разве вы не знаете, что происходило при папах Клименте VIII и Павле V, и как, вследствие того, что первый умер, не успев обнародовать своей буллы, а второму помешали это сделать некоторые дела в Италии, наше оружие так и осталось в Ватикане? Но иезуиты с самого начала ереси Лютера и Кальвина воспользовались тем, что народ был мало просвещен, чтобы отличить их заблуждения от истины учения св. Фомы, и в короткое время с таким успехом распространили повсюду свою доктрину, что оказались властителями верований народов, а мы попали в такое положение, что нас ославят кальвинистами и станут обращаться с нами, как теперь с янсенистами, если мы не умерим истину действенной благодати признанием, по крайней мере кажущимся, благодати
