. Первый я выяснил вам в предыдущем письме, а в этом буду говорить о втором.
Итак, одним словом, я узнал, что различие их мнений о довлеющей благодати состоит в следующем: иезуиты утверждают, что существует благодать, данная всем людям кообще и подчиненная свободной воле таким «образом», что, последняя по своему произволу, делает ее действенной или недейственной, причем никакой новой помощи от Бога не нужно, и с Его стороны нет ни в чем недостатка для того, чтобы действовать с успехом: они и называют ее довлеющей, потому что она довлеет для действия. Янсенисты же, напротив, утверждают, что нет никакой благодати, действительно довлеющей, которая не была бы и действенной, т. е. что все те благодати, которые не определяют волю к успешному действию, недостаточны для того, чтобы действовать, поскольку, по их словам, без действенной благодати люди не действуют никогда. Вот в чем их разногласие.
Излагая затем учение новых томистов, он сказал мне:
— Странное это учение. Согласно с иезуитами, они допускают довлеющую благодать, данную всем людям; но. несмотря на это. утверждают, что при одной только этой благодати люди никогда не действуют, и, чтобы они могли действовать, нужно, чтобы Бог даровал им действенную благодать, которая окончательно определяет волю их к действию и которую Бог посылает не всем.
— Так что, по данному учению, — сказал я ему, — упомянутая благодать, будучи довлеющей, при этом не довлеет.
— Совершенно справедливо, — сказал он, — ведь если она довлеет, то больше ничего не надо для того, чтобы действовать, а если она не довлеет, то она не довлеющая.
— Но какое же различие между ними и янсенистами? — спросил я.
— Разница между ними та, — сказал он, — что у доминиканцев есть, по крайней мере, то хорошее, что они все — таки признают наличие у всех людей довлеющей благодати.
— Я понимаю, — возразил я, — но ведь, говоря это, они думают не так, поскольку прибавляют, что для действия обязательно требуется обладать действенной благодатью, которая не дана всем; таким образом, если они согласны с иезуитами в термине, который не имеет смысла, они против них, и согласны с янсенистами в сущности дела.
— Это правда, — сказал он.
— Как же это иезуиты соединились с ними — спросил я, — и почему не борются они с ними так же, как с янсенистами, ведь они всегда встретят в них могучих противников, которые, отстаивая необходимость действенной благодати, помешают им установить ту, которая, по их мнению, есть единая довлеющая?
