Звякнул колокольчик, подвешенный над входной дверью, и я с удовольствием поднялся. Работать не хотелось. Вышел в торговый зал и увидел своего соседа — Уильяма Барлоу. Это пожилой, огненно-рыжий толстяк с впалыми щеками. Пивной животик никак не сочетался с его худым лицом, похожим на лошадиную морду. Сосед не изменял своим привычкам: в измятой, полувоенной одежде, но идеально выбритый. Лишь над верхней губой топорщилась жёсткая щётка усов. Редкие рыжие волосы зачёсаны назад, а глаза светились неугасимым жёлтым огнём. Как у кота, пойманного на краже сметаны. На широком поясе болталась потёртая кобура с револьвером. Редкая модель в наших краях. Enfield № 2 Mark 1. Ума не приложу, откуда он достал этот антикварный ствол, но Билл с ним не расставался. Даже в период жуткого безденежья не закладывал его в ломбард.
Как всякий чистокровный британец, Уильям Барлоу был жутким пьяницей. Вот и сейчас он смотрит на меня и надеется на порцию выпивки, которая облегчит его страдания. Старый болван! Он когда-нибудь допьётся до белой горячки и подохнет под забором. Как настоящий джентльмен, чьи предки служили в Индии.
— Здравствуй, Карим! — хрипло сказал он.
Я молча кивнул, а потом бросил взгляд на его трясущиеся руки, вхолостую дергающийся кадык и покачал головой. Подошёл к прилавку и достал початую бутылку коньяку и два бокала. Уильям был в том ужасном состоянии, когда «подобное лечится подобным». Поль Нардин, увидь он этого старого пьянчугу, сказал бы ещё прощё: un clou chasse l’autre. (1) Как говорят мои русские друзья: «pohmelje». Пока разливал выпивку — Уильям Барлоу следил за бутылкой жадными глазами, облизывался и потирал руки, густо покрытые рыжими волосами и мелкими пятнами веснушек.
Это хороший коньяк. Привезён из Старого Света. Можно сказать, что привет с родины. Подарок заказчика, которому делал ажурный серебряный браслет с чёрным ониксом, ко дню рождения его дочери. Я плеснул себе «на два пальца» и полный бокал для Уильяма. Да, это кощунство, пить коньяк такими дозами, но мне искренне жаль этого пьянчугу — не дай бог помрёт. Ничего — сейчас двумя глотками высосёт содержимое стакана и ему станет легче.
— Ты меня просто спас! — прохрипел он, сделав первый глоток. Потом опорожнил бокал и несколько секунд стоял с закрытыми глазами, словно прислушивался к своим внутренним ощущениям. Наконец вздохнул с облегчением и продолжил. — Моя старуха заперла все мои запасы на ключ, а сама ушла в лавку Пьеро. Карга старая…
