«Любимая, — прочёл я, — когда на голубых газонах вселенной расцветают белые хризантемы звёзд, так хочется плакать и верить, что на свете существуют добро и любовь, хочется раздавать прохожим карманные деньги…».
Было такое ощущение, что я это уже где-то читал. Дежавю. Особенно возмутила меня последняя строчка про прохожих.
— Дура! — сказал я — И ты поверила? Откуда у него могут быть карманные деньги?! Откуда?
— Поверила! Ой, поверила… — ещё горше зарыдала Люба.
Я не понимаю, когда обманывают женщин, тем более Любу. Весь бурля, я надел пиджак и, чувствуя себя Дантесом, пошёл бить Грише его одухотворённую поэзией морду. Чтобы ему было, что потом писать. На моё счастье мне не открыли.
Вечером я купил бутылку «Кагора», сала, помыл полы и позвал Любу.
— Слушай, а выходи за меня замуж, — сказал я ей, когда она повернулась спиной и жарила сало.
Люба вздрогнула и её красивые глаза стали как никогда похожи на две крупные ягоды смородины, которую я очень любил в детстве. Наверное в них читалось «И ты Брут?». Но может я ошибаюсь. Всё было в какой-то романтической дымке или это начинало пригорать сало.
— Ты худой — наконец сказала Люба.
— А я поправлюсь, — пообещал я — Дело наживное. Вот видишь сало купил. И ещё куплю.
— А стихов писать не будешь?
— Нет, стихов я писать не буду. От них у меня изжога — твёрдо сказал я — Какие стихи, я и пишу-то с ошибками. И потом, у меня не будет времени. Я буду поправляться. Нагуливать вес.
— Я подумаю, — сказала Люба, хотя я понял, что она уже подумала.
Мы съели сало, выпили «Кагор» и больше она ко мне не заходила.
Мой стол ломился от бутылки водки и банки кильки в томате. Почему-то говорили о проблемах брака.
— В разводе всегда виноваты двое — авторитетно заявил Виталя.
— Конечно. Жена и тёща, — чтобы сделать ему приятное, подтвердил я.
Теперь мне можно помолчать и спокойно покурить — после развода жена и тёща были его идеей фикс. Я не ошибся. Говорил Виталя долго и искренне. Я так никогда не говорю. Жестикулируя вилкой, делился наболевшим. Мне даже надоело слушать этот скучный мат. Особенно он напирал на то, что они зажили его новые валенки и какие-то особые кусачки, без которых он как без рук. Про валенки мне было неинтересно, и я направил его искренность в более сюжетное русло.
— Никогда не думал, что вы разведётесь, — лицемерно сказал я — И вроде жена неплохая. Никогда не гуляла…
— Кто не гуляла!? — возмутился Виталя — Она не гуляла? — он злобно рассмеялся и прибавил звук, и весь стал похож на громкоговоритель.
