«Если бы это был только один недостаток, то можно было бы что-то предпринять….»,- так думал Риттер.- «Но с двумя инбридингами… Это была уже тенденция, ведущая к алкоголизму». Как правило, они остаются внешне привлекательными и полезными в течение двадцати лет прежде чем возникает потребность их замены, но даже после этого большинство из них продолжают быть послушными. Не нужно винить этих бедных созданий, каким оказалась Элейн. Это было связано с чем-то в крови, как правило, алкоголь. Теперь же, пристыженная словами отца о грехе, Элейн выглядела жалко и это подсказало ему, что его слова достигли цели. Однако Риттер решил добить ее, произнеся грустно:
- Самые острые шипы на ваших собственных розах.
Она бросила на него взгляд полный презрения:
- Роза растет из навозной кучи.
Если этот беспокойный ребенок и унаследовал хоть что-то от своего отца, то это талант к афоризмам. Но, несмотря на это, так или иначе, она никогда не поддерживала ни один из его афоризмов, которые он счел достойными увековечивания в своей книге.
- Элейн,- начал он.
- СЕСТРА МЭРИ ГРЕЙС!
- ЭЛЕЙН! Когда ты, наконец, откажешься от этой глупости?
- Никогда!
- Тогда ты никогда не выйдешь из этой квартиры,- заверил он ее, уже спокойнее.
Она тоже немного остыла:
- О, да, я выйду.
Ее твердая уверенность лишь вызвала у него улыбку, и он произнес:
- Ждешь, что Сам Бог спуститься с Небес и будет сопровождать тебя в тот жалкий устарелый монастырь?
- В некотором смысле,- ответила она.
- И он потратит на это свое драгоценное время, не так ли?
Она сложила руки. Ее взгляд был дерзкий, самодовольный и неистовый. Фрэнк Риттер назвал бы его далеко не святым.
- Посмотрим,- произнесла она.
- А ты не говорил мне, что они разводят птиц,- вспомнила Мэй.
Дортмундер прислушался к щебетанию, доносящемуся внутри низкой каменной постройки женского монастыря.
- В тот раз я не заметил их.
- Ну, это должно быть неплохое занятие для них,- размышляла Мэй.- Птицы становятся хорошими домашними животными.
Дортмундер потянул толстую старую веревку, висящую рядом с тяжелой деревянной дверью, и вдалеке раздался глубокий звук «бинг-бонг». Щебетанье сразу же прекратилось, а затем с удвоенной силой началось снова. Мгновение спустя дверь раскрылась и перед ними предстала полногрудая улыбающаяся монахиня во всей своей униформе, но не одна из тех, которых Дортмундеру довелось встретить ранее.
- Э-э,- сказал он,- я…
- О!- воскликнула с восторгом монахиня и захлопала в ладоши.- Вы Джон! Да, конечно, я помню, вы были в часовне, вы должны помнить меня, я помогала держать лестницу, я сестра Мэри Амити, я была почти второй, кто увидел вас, сразу же после сестры Мэри Сирин, мы обе были заняты созерцанием тогда в часовне, она взглянула вверх, а затем я взглянула вверх, и о, я предполагаю, что это ваша жена, вы пришли вдвоем, мы очень рада гостям, это случается не очень часто, это ли не счастье, просто, когда нам позволено говорить, будьте осторожны на каменном полу, он неровный, я должна найти Мать Мэри Форсибл, а что я хотела сказать? Неважно, я вспомню по дороге. А теперь не уходите.
