Степан снова вскочил, но Анисья, прижавшись к полу, так громко и жалобно взвыла, что он опустился на место.
— Ладно… Но попомни, Анисья, мой наказ: не мешай жить дельным людям. Лучше добра у них наберись… А характер мой ты знаешь: услышу еще про твои сплетни — душевного разговора больше не жди. Зашибу наодноразки по закону военного времени!.. Вот и все мое постановление.
Сплетня подла, а всякая подлость труслива. Ее не пугает равнодушное отношение к ней. Оно, далекое от всяких осуждений, не опасно для нее. Едва заметив хотя бы молчаливое сочувствие, подлость вмиг наглеет. Она бесчестна, поэтому не знает ни самолюбия, ни стыда. Она никогда не рассчитывает на людское одобрение, потому что всегда умышленна в своем зле. Оттого-то и таится она всю жизнь, норовит остаться неузнанной.
И, только столкнувшись с презрением, подлость робеет, получив пощечину, поспешно уползает с глаз.
Присмирели Бояркины.
Отпала охота трепать языком и у других.
Навел порядок Завьялов.
Правда, нет-нет да и вылезал где-нибудь поганый слушок. Но скажут — и осекутся.
А скоро Купавину оглушило такое, что не только соседские, но и свои дела у людей из головы выпали.
На выходе со станции сошел с рельсов тяжелый воинский эшелон. Скорость машинист еще не набрал, но все равно задние вагоны, как пьяные быки, наперли на передние, выдавили из состава и поставили поперек пути несколько платформ с пушками, искорежив и рельсы, и шпалы, и стрелочные переводы, закупорив на станции другие поезда.
Движение остановилось.
Все станционное начальство собралось на месте аварии. Сразу приехали чекисты из линейного отдела, ревизоры из управления дороги и даже кто-то из наркомата.
Стали обследовать.
Скаты у вагонов проверили, все кругом рулетками вымеряли, рельсы не только общупали, а в увеличительные стекла обсмотрели: причину искали.
А купавинцы уж все знали наперед.
При крушениях путь всегда разворачивало во все стороны, шпалы ломало, как спички, рельсы в узлы вязало, а на стыках и накладки рвало. А скаты у вагонов аж на сторону выскакивали.
Кто тут может установить причину? Никто. А виноватого найти полагалось обязательно. И тогда говорили: виноваты путейцы. Вроде бы паровозу неотчего больше с рельсов сойти, как только из-за уширения или сужения пути. Стрелка-то поставлена правильно!..
Так и на этот раз постановили.
А к вечеру арестовали Макара Заярова — путейского бригадира — и дорожного мастера Корнея Платоновича Полозова — мужа Варвары Ивановны. Даже домой сходить поужинать не дали. Обвинили во вредительстве.
