Свободная любовь | страница 28



– В то время вы были женаты на Тане Дорониной и переживали близкие чувства, как я понимаю…

– Какие?

– Любовь.

– А, да, мы были мужем и женой. Но, прожив семь лет, разошлись, нам было трудно друг с другом.

– Разошлись с драмой?

– Я – с гигантским облегчением. Думаю, она тоже.

– А что вы приобрели с вашей второй возлюбленной?

– Я благодарен судьбе, что я ее встретил, и что она, Галя Мшанская, журналистка, меня встретила. Я приобрел знание того, что женщина может быть предана до последней капли крови. Я Бога за это благодарю, это редкость, это счастье. Между мужем и женой всегда бывают какие-то ссоры, какие-то недоразумения. Ромео и Джульетта, если бы поженились, тоже имели бы свои маленькие неприятности. Но я понимал, что, если понадобится, этот человек, как Матросов, бросится на амбразуру. Такая верность и самопожертвование. У меня масса недостатков. У нее тоже есть. Но это не главное. Главное, что человек может отдать другому человеку свою жизнь.

– У вас две дочери…

– Оля работает на канале «Культура. Петербург», там же, где мать, Ксения – на радио «Эхо Москвы», родила нам внучку. Вот это счастье.

Русская беда

– Я хочу еще сказать о Товстоногове. Он спрашивал: в чем наша русская беда?.. Во МХАТе Борис Николаевич Ливанов, замечательно игравший в «Трех сестрах» Соленого, будучи один на сцене, говорил, что убьет Тузенбаха, и уходил. А потом выходил Андрей Прозоров и произносил свой монолог: куда ушло мое прошлое… Но Товстоногов вывел меня – Андрея на сцену с коляской, и Кирилл Лавров – Соленый говорил мне в лицо, что он убьет сейчас Тузенбаха, подстрелит, как вальдшнепа. Я говорю: Георгий Александрович, я не могу это играть. Почему? Ну, если я слышу от дуэлянта Соленого, что он будет стрелять в беспомощного Тузенбаха, конечно, он его убьет, значит я должен бежать к Вершинину, в полицию, не знаю, куда, караул кричать, а я что, философию развожу?.. Вот, в этом наша беда, говорит Товстоногов, мы вместо того, чтобы действовать, начинаем философствовать, в этом беда России, вам говорят, что сейчас убьют вашего лучшего друга, а вы начинаете: убьют его, убьют меня, погибнет вся Россия… и остаетесь на месте, результат – Тузенбах убит.

– БДТ – 90 лет, возраст весьма почтенный, люди в этом возрасте умирают. Ваш театр умирает, только честно?

– Нет. Конечно, очень много людей ушло в мир иной, к великому горю нашему. Георгий Александрович, Дина Шварц… Театр изменился, но он живой, Чхеидзе как художественный руководитель ведет его очень глубоко, тонко и твердо. И, на мой взгляд, создает спектакли, которыми был бы доволен Товстоногов.