Не рассердился на то, что его планы поломали.
– А чай?
Марфа все-таки придумала, как удержать гостя хотя бы еще на чуть-чуть. Получилось. И тогда она в быстром темпе, без какой-либо связи с предыдущим, выложила то, что бередило ее душу:
– Меня сегодня укорили: вам бы и на Кубе понравилось. – Чтобы нарастающий шум от включенного чайника не заглушил ее речи, Марфа почти выкрикнула: – Мол, диктаторского режима в Белоруссии не заметила. А я всего-то рассказала, какое там спокойствие разлито. Мне Филипп посоветовал быть поосторожнее…
– Он прав… – Федор взял свою рюмку, поднес ко рту, но, подумав, вернул на место, так и не сделав глотка. Все-таки чилийское оказалось кисловато.
– Прав? – вскинулась Марфа. – Ты-то не осторожничаешь, не боишься, что тебя в реакционеры запишут… – Чайник уже не шипел, и в тишине ее слова прозвучали как обвинение.
Были бы вдвоем, Федор бы оставил Марфину реплику без ответа: понятно же, что она рассердилась из-за спешного его ухода. Так и он настроился посидеть подольше. Что поделаешь… Если Зоя обидится – дома станет некомфортно. Когда была хоть какая-то возможность этого не допустить, он всегда ее использовал.
В общем, со всех сторон лучше бы промолчать, но Филипп… Не посторонний человек. Объяснюсь.
– Я… Я не принадлежу ни к каким крайним партиям. Это, конечно, препятствует скорому успеху, но дает свободу. А насчет властей предержащих… Меня не обуревает ни страстная ненависть, ни страстная любовь к сильным мира сего… Я никогда не пользовался какой бы то ни было их щедростью, никогда не просил, да и не заслуживал ее…
Вылитый Монтень…
Уже через день Марфа позвонила: расшифровала интервью, любовно его причесала, можно выходить на люди.
Как быстро она все делает… А Дубинину тем временем стало ясно, что получившаяся исповедь сейчас не очень уместна.
Вообще-то он симпатизировал полякам. Как, впрочем, всем – и людям, и странам, – кто отстаивал себя, свою самостоятельность. Но как только борьба эта становилась не столько «за», сколько «против», как только появлялся конкретный враг, для Федора это было знаком бессилия. Тупик… И на этом этапе он предпочитал не вмешиваться ни в какую свару. Это публичным политикам выгодно участвовать в разгорающихся конфликтах: правильная позиция приносит быстрые дивиденды, а ошибешься – все равно пиар.
– Отправь мне по электронке. И сама сохрани текст – непременно пригодится…
Повисла тишина. В телефонном разговоре, да еще по мобильнику, секунда молчания кажется вечностью а Марфа обычно крутила веретено болтовни в таком темпе, что Федор не всегда поспевал за ней. Какие бы ни были промежутки между их разговорами, пусть всего пара дней, – мысли и чувства, накапливаясь, переполняли ее. Ни разу не выговорилась до конца. Точку, то есть многоточие, ставила необходимость расстаться. Или позднее время – если он звонил ей перед сном из Москвы. Или, например, ей надо было выходить из электрички – подъезжали к остановке, с которой можно пересесть на конечную станцию метро: не могла же она провожать его до дачи – оттуда ночью не выберешься.
