…В электричке идентифицировал звонок, но решил ответить уже из Москвы: с Марфой приятнее говорить без лимита времени.
Дома хозяйственно заварил чай, устроился поудобнее на диване – блокнот с ручкой на коленях, пиала в левой руке – и выслушал отчет автоответчика. У Севки какая-то просьба. Можно позже вникнуть. Четверть века человек рядом держится, с университетских времен, и ни разу не напряг…
В общем, из дюжины звонков только на два надо отозваться сейчас же. Один из Страсбурга – приглашают на сессию. Сразу решил – поеду. Неофициальные разговоры в промежутках между заседаниями повышают степень информированности. Второй – от заказчика. Министр, а не перезвонил на мобильный. Деликатность поощрим.
Ни одного разговора не скомкал…
Марфу оставил на сладкое. Под долгие монотонные гудки он мысленно вернулся к готовому отчету: добавить бы туда имя ее мужа… Профессор, эксперт… И все-таки не чужой человек… Усмехнулся.
Тут блуждающий взгляд Федора споткнулся о стрелки будильника: без четверти двенадцать. Поздновато. Перенесем-ка разговор на завтра.
Запыхавшееся мужское «алло» он расслышал, когда трубка уже почти вернулась в гнездо на стене. Не Марфа? Она, и только она всегда отвечала по домашнему телефону. Значит…
Испуганный голос зачастил, задыхаясь:
– Я только что вошел в квартиру. Это я вам днем звонил. Она не с вами?
Муж. Господи, как же он потерялся…
– Нет, она мне не звонила.
Федор и сам почувствовал, что жестковато получилось, слишком отчужденно. Но как иначе остановить нервную вибрацию… А дело серьезное – вряд ли Марфа загуляла. Виноватой себя чувствует, оправдывается, даже если опоздала всего на пустяк в минут пять.
Значит, выбора нет – надо включаться. Пригодится опыт по розыску. Вспомнил, как первый раз пропал младший брат. Трое суток звонков и опросов. Обнаружил его у бомжей, в конуре из деревянной и размякшей от мокрого снега картонной тары. Вонял… В чужом тряпье, обмороженный, но спокойный. Вымыли, ступни забинтовали, на всякий случай обследовали, и тогда только выяснилось, что все его странности – это болезнь. А думали: сноха – стерва… Но умер он от инсульта…
И все равно истерика – враг. Как же успокоить молодого профессора?
– Выпейте воды, я подожду.
– Воды? Какой воды? Вы правда ее не видели?! – всхлипнул Марфин муж.
Чувство брезгливости – мужик, а плачет… – Федор сразу подавил: уж слишком легкое оправдание для собственного неучастия. Наоборот, разглядел и выпятил благородство Марфиного супруга: у многих на его месте промелькнула бы если не радость, так хоть удовлетворение, что жена не ушла к другому. Нет, ее Филипп – не собственник, не из тех: не со мной, так лучше умри… Но это не новость – Федор и так знал, что Марфу дома любят.
