Пароход в тот момент как раз застрял на шлюзе. И движения нет, и успокаивающей воды не видно: как будто заперли в тюрьме. Несвобода.
Соединилось не сразу. А когда частые гудки вдруг нелогично сменились щелчком, вот что она услышала: «…нноногая моя красавица… мы уже подъезжаем, не волнуйся. Дома Васька тебе лес нарисовал в подарок, а я пельменей налепил…»
Голос Пола. Тот же самый набор отмычек для чужого женского сердца, что и для законной жены!
Свою подстилку везет знакомить с моим сыном!
Мобильник, повезло, был новый, с функцией записи, Евой уже освоенной. Без улики с подлюкой-мужем разговаривать бесполезно – отопрется. Но тут он попался!
Ева судорожно покидала вещи в чемоданы – и бегом на палубу. Пароход как раз поднялся и стоял почти вровень с верхушкой шлюза. Капитан помог спрыгнуть на берег и перекинул туда ее вещи. Одна сумка упала в прогалину между стеной и пароходом. Матросы выловили. Отдельная история – как она из безлюдного украинского захолустья попала тогда в Москву. Неподъемный багаж, вечер, дождь лупит… Попадись мерзавец под руку в тот момент – прибила бы. Отчаяние помогло справиться с бешенством. Обрела хладнокровие и по прибытии вмиг приперла изменщика к стенке. Не сразу, но все-таки получилось.
Уже на улице темно, фонари горят, а она: «Позвони вечером»…
Лина негодует.
Как бы подтверждая вероломство подруги, она включает свет на кухне, откуда только что звонила Еве, бежит в гостиную и трижды дергает за шнурок, чтобы загорелись все шесть лампочек люстры. Не сбавляя темпа – в спальню. По дороге к прикроватным бра запинается о раскрытый чемодан и падает в его нутро. Вскакивает, потирая ушиб, и доводит начатое до конца. Полная иллюминация. Все уголки квартиры осветила, а в душе все равно темень.
Аэрофлотовская книжечка с длинными тонкими листочками колет глаз.
Куда лечу?
Зачем?!
Что мне Европа, что я Европе?!
Обычное предотъездное волнение, которое охватывает всякого неопытного путешественника, переходит в панику. Пытаясь унять дрожь, Лина заставляет себя сосредоточиться на сборах. Хватает с полки все аккуратно сложенные кофты и – бух на кровать. От резкого движения из стопки выпадают длинные рукава и как живые цепляются за бедра.
Ворох одежды. Что взять с собой? Руки перекладывают вещи, а в голове бушует цунами, которому присвоено имя Евы.
За что она так со мной?
Почему?
Нервная трясучка усиливается сама по себе, вне логики и фактов. Маховик тревоги начинает работать как вечный двигатель. В последнее время все чувства были сосредоточены на Еве. Она стала корнем, который связывал Лину с Москвой, с родиной, с жизнью…
