Стихотворения (1927) | страница 55

На первую страницу

«электротехник Жан».

Он говорил ей часто

одну и ту же речь:

— Ужасное мещанство —

невинность

зря

беречь.—

Сошлись и погуляли,

и хмурит

Жан

лицо,—

нашел он,

что

у Ляли

красивше бельецо.

Марусе разнесчастной

сказал, как джентльмен:

— Ужасное мещанство —

семейный

этот

плен.—

Он с ней

расстался

ровно

через пятнадцать дней,

за то,

что лакированных

нет туфелек у ней.

На туфли

денег надо,

а денег

нет и так…

Себе

Маруся

яду

купила

на пятак.

Короткой

жизни

точка.

— Смер-тель-ный

я-яд

испит…

В малиновом платочке

в гробу

Маруся

спит.

Развылся ветер гадкий.

На вечер,

ветру в лад,

в ячейке

об упадке

поставили

доклад.

ПОЧЕМУ?

В сердце

без лесенки

лезут

эти песенки.

Где родина

этих

бездарных романсов?

Там,

где белые

лаются моською?

Нет!

Эту песню

родила масса —

наша

комсомольская.

Легко

врага

продырявить наганом.

Или —

голову с плеч,

и саблю вытри.

А как

сейчас

нащупать врага нам?

Таится.

Хитрый!

Во что б ни обулись,

что б ни надели —

обноски

буржуев

у нас на теле.

И нет

тебе

пути-прямика.

Нашей

культуришке

без году неделя,

а ихней —

века!

И растут

черные

дурни

и дуры,

ничем не защищенные

от барахла культуры.

На улицу вышел —

глаза разопри!

В каждой витрине

буржуевы обноски:

какая-нибудь

шляпа

с пером «распри»,

и туфли

показывают

лакированные носики.

Простенькую

блузу нам

и надеть конфузно.

На улицах,

под руководством

Гарри Пилей,

расставило

сети

Совкино,—

Перейти на страницу