Джонас мрачно улыбнулся. Встав и взяв сырую шинель с такой же сырой койки, он надел ее. Сверху нее он накинул плащ. Плащ тоже был сырой. Джонас содрогнулся.
— Что за вопрос, лейтенант Биндариан? Разумеется, после того, как Коларон опозорил свою семью, он сбежал и завербовался в Гвардию.
Вместе они поспешили сквозь дождь. Грохот выстрелов лазера ПКО, стрелявшего каждую четверть часа, раздавался в небе, но даже его чудовищный гром приглушался шумом дождя.
Полевой лагерь был расположен по квадратам, на каждом перекрестке располагались посты освещения. С резким запахом дождя и грязи смешивалась химическая вонь органического топлива, на котором работали генераторы. И все это добавлялось к смеси запахов пяти тысяч человек, живших в тесном пространстве: зловонию отходов и гниющих ран.
Они шлепали по жидкой грязи. Ноги Джонаса уже промокли насквозь.
Он опустил голову, чтобы вода не затекала в глаза. Краем глаза он замечал других офицеров по пути к палатке, в которой проводился инструктаж, но никто не разговаривал, каждый был погружен в собственное страдание. Галлен вокруг, словно как-то отступивший на задний план, звуки дождя и его собственное теплое дыхание, задерживаемое поднятым воротником; его тело было источником слабого тепла в промокшей одежде. Джонас настолько отдалился от окружающего мира, что врезался в спину лейтенанта Ло Керригена из 15-го взвода.
— Смотри куда идешь, Банник, — проворчал Керриген. Он был коренастым неприятным типом, чьим-то бесполезным пятым отпрыском, которого пристроили в армию, когда у него не получилось стать священником. Вокруг стояла небольшая толпа других офицеров, загораживая дорогу. На мгновение они отвернулись от того, на что смотрели, но появления Джонаса оказалось недостаточно, чтобы привлечь их внимание. Джонас не видел, что именно они рассматривают — на пути стояло слишком много людей, а дождь ограничивал видимость почти до нуля.
— А ты не стой посреди улицы, Керриген. Прямо перед тобой сортировочный парк. Иди дальше.
Если Керригену не хватает хороших манер, чтобы использовать правильную форму имени, Джонас тем более не собирался этого делать.
— Да, и пройти прямо сквозь это? Святой я что ли, чтобы творить чудеса, Банник? — В толпе послышался смех. — Покажем ему, а?
В голосе Керригена было что-то ликующее, но Банник понял, что это не по его адресу; Керриген хотел не посмеяться над ним, а действительно чем-то поделиться.
Керриген и остальные отошли в сторону, и Керриген указал рукой на то, что загораживало им путь.
